Во тьме

Браун Джонстон

— Он мертв, — сказал он, а затем немедленно закрыл дверь.

Я никогда не забуду, как этот констебль закатил глаза, закрывая дверь, как бы говоря: «Теперь ты ответишь за это!»

Я не мог в это поверить. Мне пришлось сесть. Я знаю, как мне было плохо; я даже представить себе не мог, что чувствовали два других парня. Выражение их лиц говорило само за себя, когда до них начала доходить чудовищность случившегося. Имя покойного было Эдвард Уокер. Ему было всего двадцать лет, одинокому мужчине с Хогарт-стрит, 11, в районе Тайгер-Бей города. Трое других молодых людей тоже были из Бей.

К

нам присоединился командир округа, главный суперинтендант. Будучи христианином и приверженцем строгой дисциплины, он немедленно навел порядок в начавшемся хаосе. Он был комендантом учебного центра КПО во время моего пребывания там около четырех лет назад. Он поинтересовался, что именно произошло. Интересуясь только фактами, он не высказывал никаких суждений или критических замечаний.

Повернувшись к дежурному инспектору, он сказал:

— Выдайте этому офицеру пистолет-пулемет «Стерлинг» и достаточное количество боеприпасов.

Он поинтересовался моими травмами и велел мне позаботиться о себе дома на случай репрессий со стороны полувоенных формирований. Он сообщил мне, что утром будет назначен старший сотрудник уголовного розыска из соседнего подразделения или из штаб-квартиры для всестороннего расследования инцидента с точки зрения уголовной ответственности. Будет подготовлено уголовное дело и представлено директору государственной прокуратуры. Как только старший суперинтендант увидел, что мне выдали автомат «Стерлинг», он пожелал нам спокойной ночи и покинул казарму. Я был благодарен ему за вмешательство.

Только около 6 часов утра 12 июня 1976 года я смог покинуть казарму и отправиться домой. Я был на дежурстве одиннадцать часов. Я посмотрел вниз на пистолет-пулемет «Стерлинг» и два магазина, наполненных патронами, на пассажирском сиденье моей машины. Я надеялся, что мне не нужно будет ими пользоваться. В ту ночь я плохо спал, но лежал, гадая, что принесет следующий день.

Я знал, что люди на заднем плане, те, кому уже порядком надоел мой стиль работы в полиции, не упустят этого шанса добиться моего перевода. Я бы мало что смог с этим поделать, если вообще что-нибудь смог бы.

В тот день в час дня я вернулся за свой стол, готовый к допросу со старшим полицейским из соседнего подразделения. Большая часть дня была потрачена на объяснение того, что именно произошло, бесчисленному количеству старших офицеров полиции, сотрудников по расследованию преступлений, уголовного розыска и сотрудников в форме. Большинство из них высказались в поддержку; однако критики таких патрулей уголовного розыска устроили настоящий праздник. Они ответили мне всевозможными насмешками.

— С тобой покончено, Джонти, ты уберешься отсюда, — сказал один из них с более чем намеком на ликование.

— Тебе повезет, если ты останешься в уголовном розыске, — сказал другой.

Возможно, это было странно, но эта последняя угроза на самом деле меня не беспокоила. Мне нравились патрулирование в форме и обязанности патрульного, и я считал патрульное подразделение сливками любой полиции. Почему-то я всегда чувствовал себя в отделе уголовного розыска как рыба, вытащенная из воды. В конце концов, они обратились ко мне с просьбой присоединиться к ним, а не наоборот.

С тех пор как я присоединился к отделу

уголовного розыска, мои коллеги из ОУР постоянно требовали от меня прекратить патрулирование в штатском. Несмотря на успехи, которых я добился этим путем. Они утверждали, что это незаконно. Они утверждали, что мы компрометировали наши машины уголовного розыска. Сотрудник Сил безопасности, находящийся вне службы, застрелит вас, предупредили они. Они будут ожидать, что мы все это делаем, утверждали они. Я думаю, что это было последнее, чего они боялись больше всего.

Я отвечал с вескими аргументами в пользу обратного. Факты говорили сами за себя. Во время патрулирования я добился многих успехов в обнаружении преступников и террористов. Им это не понравилось, и они предпочли остановиться на всех негативных аспектах такого патрулирования. Я должен был признать, что опасности существовали, но тогда любой всегда мог найти оправдания, чтобы чего-то не делать. В отсутствие какой-либо позитивной альтернативы патрули уголовного розыска были полезным дополнением к полицейской деятельности.

Я напомнил им о старых машинах «Q», машинах дорожной полиции, управляемых полицейскими в форме, одетыми в пальто, прикрывающие их форму. Если это было достаточно хорошо для отдела дорожного движения, то и для уголовного розыска этого было достаточно. Кроме того, я всегда патрулировал только с добровольцами, людьми, которые хотели участвовать. Свой самый главный и веский аргумент я всегда приберегал напоследок: я еще никогда не ловил преступника или террориста, сидя за письменным столом, но многих поймал с поличным во время патрулирования нашего подразделения. Применяя здравый смысл и опыт, я утверждал, что существует место для патрулей в штатском, которые могли бы дополнить работу наших патрулей в форме. Наконец, я сослался на соседние подразделения, где патрулирование отделами уголовного розыска было общепринятой практикой.

Реалистично, однако, я знал, что существуют практические трудности, связанные с тем, за что я выступал: например, возможность возникновения ситуации «дружественного огня», когда два патруля в штатском, не имеющие возможности идентифицировать друг друга как полицию, могут столкнуться друг с другом во время инцидента и вступить в перестрелку. Это случалось чаще, чем можно было себе представить, но, в конечном счете, это нас не отпугивало.

Мы продолжили патрулирование уголовного розыска. Я полагал, что мои коллеги из Уголовного розыска в Западном Белфасте делали то же самое, хотя позже я из первых рук убедился, что это не так.

В любом случае, ни один старший офицер никогда не просил меня прекратить патрулирование таким образом. Они могли видеть очевидные преимущества. Они просто решили не выделять нас для патрулирования в штатском.

Теперь мы оказались в «наихудшем сценарии». Это был кошмар каждого полицейского. Все трое из нас отдали бы что угодно, чтобы повернуть время вспять. Однако мы ничего не могли поделать, кроме как ждать и гадать, каким будет результат.

В тот день после обеда старший суперинтендант детективной службы и детектив-инспектор допросили меня. Детектив-инспектор провел большую часть агрессивных допросов. Это был невысокий, жилистый человек с властным видом.