Во тьме
Шрифт:
Он был непреклонен в том, что знал обо всех операциях БСО в прошлом и настоящем. Что еще более важно, по его словам, он будет проинформирован о любых операциях, планируемых в будущем, на уровне бригады. Он предложил разоблачить офицеров КПО и ПОО, которые активно встречались и передавали информацию БСО. Я был впечатлен. Если это было правдой, то это было отрадное событие. Нам нужна была эта бесценная информация, чтобы мы могли эффективно бороться с теми, кто несет ответственность за такое предательство.
— С меня хватит, Джонти. Я видел достаточно. Я видел их с большими коробками денег от их
Барретт заметил, что мой интерес растет. Он говорил почти без осторожности и без прерываний. Он пристально посмотрел на меня своим диким, широко раскрытым взглядом. Он продолжил, но теперь был явно более насторожен, чем раньше.
— Сейчас говорю гипотетически, Джонти. Я военный комендант БСО в Западном Белфасте. Я готов передать все, что я знаю, если КПО заключит сделку, — сказал он.
Мы с Тревором просто кивнули ему. У нас не было желания прерывать его поток. Не каждый день такой жестокий человек, как он, приходит или предлагает перейти на сторону закона. Мы не хотели говорить ничего такого, что могло бы заставить его изменить свое мнение. Он сказал, что БСО знает о двух стукачах КПО, которые были идентифицированы в последнее время. Он сказал, что ни один из этих двоих до сих пор не был застрелен, потому что политический климат был неподходящим. В качестве одного из них он назвал Уильяма Стоби. Он сказал, что Стоби выгнали из военизированного формирования, поэтому сейчас он ничего не может нам сказать. Другой подозреваемый в сотрудничестве КПО был из Рэткула. Сначала он отказался назвать имя этого человека. Ему и не нужно было этого делать. Я точно знал, кого он имел в виду. Коллега из Особого отдела поставил меня в известность, что этот человек был вне опасности.
Я решил, что пришло время перейти к сути дела.
— Сколько ты хочешь, Кен? — спросил я.
— Мне понадобится много наличных вперед, — ответил он. — Я думал о штуке или около того, Джонти. В знак нашей сделки, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Я чуть не рассмеялся вслух. Мы с Тревором могли бы легко наскрести 100 фунтов на двоих, но у него не было никаких шансов получить что-то вроде 1000 фунтов. Я собирался мягко отклонить предложение этого человека. Я объяснил ему, что отдел уголовного розыска платит только по результатам. Не было никаких денег вперед. Отсутствие арестов или находок означало отсутствие результата, а это означало отсутствие выплат. Мы не были похожи на Специальный отдел КПО. Мы не давали информаторам ежемесячных выплат. Наши ресурсы для этой очень необходимой области полицейской работы были, мягко говоря, ограничены.
— Никаких особистов, Джонти. Я не хочу иметь ничего общего с этими подонками, — сказал Барретт. — Послушайте, идите и задавайте вопросы своим боссам. Я отвечу на любые вопросы, которые вы мне зададите. Просто испытай меня. Если ваша штаб-квартира не удовлетворена моими ответами, тогда все, сделка расторгнута.
Я сказал ему, что мы сделаем все, что в наших силах. Я объяснил, что мы должны были привлечь Специальный отдел на ранней стадии в соответствии с нашими правилами. Барретт потерял самообладание.
— Никаких особистов, Джонти.
Очевидно, это была ссылка на несчастных людей, которые были убиты как республиканскими, так и лоялистскими полувоенными формированиями, которые считали, что они были информаторами. Я повторил и объяснил процедуры, которым мы должны следовать. На Барретта это не произвело впечатления. И все же у меня не было выбора. Барретта ждал бы шок, если бы он думал, что так просто исключить Специальный отдел из уравнения. Я задавался вопросом, как, черт возьми, мы обойдем это дело стороной. Молчание нарушил Барретт.
— Я ни за что не продам себя за просто так, Джонти. Я не собираюсь рисковать своей жизнью из-даром. Это должно быть сделано на моих условиях, — заявил он. — Я говорю здесь о спасении жизней, Джонти, а потом, прежде чем я уйду, я расскажу тебе все до конца. Все их схроны.
Спорить с Барреттом было бесполезно. Наши руки были связаны. Мы никак не могли исключить Специальный отдел из полицейского расследования этого человека. Я также знал, что они ни за что не позволили бы какому-либо информатору, не говоря уже об убийце вроде Барретта, диктовать какие-либо условия.
Я посмотрел на часы на камине. Было 25 минут первого ночи. Парни снаружи, должно быть, замерзли. Мне нужно было покончить с этим как можно скорее, не разозлив Барретта еще больше. Я знал, что у него есть потенциал спасти жизнь. Я хотел воспользоваться этим очень долгожданным событием. Для меня было очевидно, что в больном терроризмом мире Барретта что-то произошло, что заставило его сделать этот шаг в нашем направлении. Это можно было бы изучить позже. Не в интересах общества было отталкивать его на данном этапе, подвергая сомнению его мотивы.
— Я хочу быть как Сэнди Линч, Джонти, без суеты с судом, — продолжил Барретт. — Если я пойду на сотрудничество, то смогу убрать половину Шенкилля.
Линч, широко разрекламированный агент Специального отдела из Временной ИРА, был распознан Временной ИРА как агент Сил безопасности. Когда команда внутренней безопасности ВИРА арестовала его и допросила в доме в Ленадуне, полиция вмешалась и спасла его прежде, чем он был убит. Линчу очень повезло. Позже он дал показания на открытом процессе против некоторых известных членов Временной ИРА, в том числе пресс-секретаря «Шин Фейн» Дэнни Моррисона.
Однако Барретт ясно дал понять, что он не будет рассказывать нам ничего из того, что он сделал лично для БСО. Он также предельно ясно дал понять, что не заинтересован в даче показаний против кого бы то ни было или в том, чтобы на кого-то давать показания в открытом суде.
Барретт снова заговорил о предполагаемом информаторе Специального отдела из Рэткула. Он сказал нам, что БСО знала, что именно этот информатор передал несколько сотен самодельных пистолетов-пулеметов «Ингрем», которые ни разу не выстрелили. Он заявил, что информатор отдела должен был проживать в районе Норт-Даун, но БСО не смогло его вычислить. Барретт сказал нам, что если бы они действительно нашли его, он был бы «отправлен за своим чаем» (убит). Он заявил, что, насколько он мог видеть, БСО слишком много знало об информаторах Специального отдела.