Во власти черных птиц

Уинтерс Кэт

– Но тебе нельзя опаздывать на работу.

– Я не знаю, что делать.

Она взбежала по лестнице и постучала еще раз.

Вдалеке раздался шум двигателя приближающейся машины. И вдруг из тумана вынырнул автомобиль. Взвизгнув тормозами, он резко повернул и остановился на боковой улочке за домом.

С пассажирского сиденья выскочил мужчина со взлохмаченными черными волосами.

Тетя Эва потерла горло и шепотом спросила:

– Это Джулиус?

Я прищурилась, всматриваясь в туман.

– Кажется,

да.

– Джулиус, ты справишься? – спросил водитель, плотного сложения парень в очках, скорее мой ровесник, чем одногодок Джулиуса. – Может, лучше не закрывать студию на целый день? Я мог бы тебя подменить.

Не обращая внимания на водителя, Джулиус побрел к дому. Его рубашка выбилась из брюк, подбородок покрылся темной щетиной. Он был похож на дядю Уилфреда, умиравшего от туберкулеза: серое, потное, осунувшееся лицо. Взгляд его воспаленных глаз упал на нас.

– Что вы здесь делаете?

Он явно не был нам рад.

– Мы пришли за фотографией Мэри Шелли. Джулиус, тебе нездоровится?

Он бросился к двери, обдав нас запахом одеколона и чего-то сладковатого, хотя с виду ему явно не мешало бы принять ванну.

– Входите и быстро забирайте снимок. А потом, пожалуйста, уходите. Я плохо себя чувствую.

Тетя Эва отскочила в сторону.

– Я надеюсь, это не грипп?

– Нет, это не чертов грипп. – Он с трудом нашарил скважину, отпирая дверь, а затем потянулся к выключателю, зажигая электрические лампы на стенах. – Подождите здесь. Я принесу.

Он вошел.

У нас за спиной заурчал двигателем отъезжающий «форд» модели Т.

Я переступила порог студии, провожая взглядом Джулиуса, скрывшегося за дверью рядом с черной портьерой, которая служила фоном для клиентов. Я всегда считала, что это дверь в чулан, но она оказалась входом в кабинет, где висели сохнущие фотографии – как белье на веревке.

– Что с ним? – спросила я.

Тетя Эва все еще потирала горло.

– Понятия не имею. Я никогда его таким не видела.

– Это опиум?

– Мэри Шелли!

Джулиус вернулся в студию с коричневой папкой в руках.

– Вот, забирайте.

Он держал скрытую внутри папки фотографию кончиками пальцев.

Дрожа, я подошла и взяла у него папку.

Его красные глаза слезились.

– Теперь уходите. Пожалуйста.

– Я хотела бы сначала увидеть фотографию.

– Уходите.

Затаив дыхание, я раскрыла папку и увидела себя в черно-белом цвете. Я сидела на бархатном сиденье стула с камфорным мешочком и цепочкой из часового механизма на шее. Мои глаза над марлевой маской смотрели в объектив.

Позади меня стояла призрачная фигура – красивый русоволосый мальчик в нарядной рубашке и галстуке.

Стивен.

Призраком на моей фотографии был Стивен.

Тетя

Эва взяла папку из моих рук.

– О нет, Джулиус. Это твой брат?

Эти слова болью отозвались у меня в сердце. Я поняла, что они подразумевают.

– Он у…

Губы тети Эвы отказывались выговорить это слово.

Джулиус откашлялся.

– Мы только что узнали, что он погиб во время сражения. В телеграмме говорилось, что в начале октября шли ожесточенные бои. Он пал смертью храбрых.

Мне стало душно. Я прижала ладони к животу, ощущая, как в барабанных перепонках звенит, будто перед обмороком. В глазах потемнело. Ноги подкосились.

Тетя Эва схватила меня за локоть, чтобы не дать упасть.

– Мэри Шелли, ты в порядке?

Джулиус отвернулся от меня.

– Уведи ее отсюда.

Меня привел в чувство донесшийся сверху крик. Мы все вскинули головы, глядя в потолок.

– Стивен! – кричала миссис Эмберс, как будто кто-то рвал ее сердце на части. – Стивен!

Джулиус схватил меня за руки выше локтей и развернул к себе.

– Я сказал, уведи ее отсюда. Обе убирайтесь прочь. Уносите ноги как можно дальше. Меньше всего на свете мы хотели бы сейчас видеть детскую любовь моего брата.

Я спотыкалась, не успевая переставлять ноги, пока он бесцеремонно тащил меня к двери. Мы с тетей Эвой снова вышли в туман, и дверь за нами захлопнулась. Даже рокот прибоя не заглушал несущегося из-за стен крика миссис Эмберс.

– Пойдем. – Тетя взяла меня за руку и помогла спуститься по лестнице. – Их нужно оставить наедине с горем. Это ужасно, ужасно, когда кто-то, кого ты любишь, погибает на другом конце света.

Тело меня не слушалось. Я не могла ни нормально идти, ни дышать. Боль с такой силой сводила мои легкие, что идти я могла только с помощью тети Эвы, поддерживавшей меня плечом.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты по нему не тосковала. – Она обхватила меня за талию, чтобы я держалась на ногах. – Я знала, что он разобьет тебе сердце.

– Я хочу… – Я задохнулась и поперхнулась, как если бы я плакала, но мои глаза оставались сухи. – Я хочу, чтобы ты бросила эту фотографию в залив, когда мы окажемся на пароме. Стивен… если бы он ее увидел, он был бы в ярости.

– Не думаю, что в твоем нынешнем состоянии это хорошая идея. Я сохраню ее для тебя на тот случай, если ты передумаешь.

– Нет.

– В будущем она может тебе понадобиться.

– Нет.

– Шшш. Сосредоточься на ходьбе. Когда ты вернешься домой, тебе станет легче.

– Мой дом в Портленде. Я никогда туда не вернусь. Мне никогда не станет легче.

И хотя мы уже шли мимо соседнего дома, до нас продолжали доноситься крики миссис Эмберс, пока наконец шум прибоя не заглушил ее плач.