Во власти черных птиц
Шрифт:
Во время нашей поездки рядом с нами долго ехал моторизованный катафалк, и за открытыми алыми шторками был отлично виден его груз – сверкающий гроб из красного дерева с каллами на крышке. Я скрежетала зубами и стискивала кулаки, борясь с ощущением, что это едет, поддразнивая нас, сама Смерть. Будто отморозок, держащий в страхе весь школьный двор, она угрожала нам гриппом-убийцей, в то время как мы уже были напуганы войной, демонстративно пользуясь тем фактом, что мы совершенно бессильны перед болезнью.
«Просто уходи, –
Я перевела взгляд на проплывающие мимо пальмы и магнолии и, как и все остальные пассажиры трамвая, попыталась сделать вид, что не вижу катафалка, что его там просто нет.
Доехав до магазинов и аптеки, мы с тетей Эвой прошли два квартала в юго-западном направлении и оказались перед уже знакомым рядом домов вдоль пляжа. От белого песка их отделял Океанский бульвар и защитная береговая стена из больших валунов. Волны с ревом обрушивались на берег, им эхом вторили чайки, прочесывавшие песок у кромки воды в поисках пищи.
– Ты увидишь заметные изменения перед домом Эмберсов, – произнесла тетя Эва, когда мы подходили к месту назначения.
– Что?
– Смотри.
Мы увидели кирпичную трубу и коричневую кровлю дома Эмберсов, а также извилистую очередь из одетых в черное мужчин, женщин и детей, протянувшуюся от боковой двери дома до живой изгороди со стороны улицы. Как и в поезде из Орегона, я видела лишь их полные отчаяния глаза и уродливые белые лоскуты марли, закрывающие носы и рты.
Я шумно вздохнула:
– Что все эти люди здесь делают?
– Я тебе уже говорила, что Джулиус теперь специализируется на фотографиях павших солдат. Люди съезжаются со всей страны, чтобы воспользоваться его услугами, а грипп утроил спрос.
Тетя Эва ускорила шаги, ведя меня через лужайку Эмберсов мимо ожидающих своей очереди клиентов.
– Тут очередь, леди, – рявкнула невысокая женщина с косящими глазами.
– Благодарю за напоминание, но я знакомая семьи.
Тетя Эва поправила широкополую шляпу, которую она носила, чтобы скрыть мальчишескую стрижку, и горделиво прошла мимо толпы.
Я нервно сглотнула под гневными взглядами, устремленными на нас поверх масок, и ссутулилась от неловкости.
Мы прошли к боковой двери, которая вела в студию. В апреле нас приветствовала простая деревянная вывеска со словами ФОТОСТУДИЯ ЭМБЕРСА, теперь на ее месте висела большая желтая овальная табличка из полированной меди с большими буквами:
МИСТЕР ДЖУЛИУС ЭМБЕРС
ФОТОГРАФ-СПИРИТУАЛИСТ
– Прошу прощения. – Приподняв подол платья, тетя Эва поднялась по цементным ступеням мимо стоявшей на них небольшой группы людей. – Я знакомая семьи.
Ее столкнула с крыльца обратно на землю какая-то тучная женщина.
– Тогда для вас главный вход.
– Мистер Эмберс сказал мне входить сюда.
– Тогда не такая уж вы близкая знакомая.
Дверь отворилась, и из нее выглянуло скрытое маской лицо девушки плотного
– Пожалуйста, посторонитесь, – попросила она измученным голосом. – Позвольте выйти другим клиентам.
Из студии гуськом вышла семья из четырех человек – двое явно недоедающих родителей, маленький мальчик и девочка. На их шеях висели венки из головок чеснока, как если бы они собирались отпугивать не бациллы гриппа, а вампиров. За их спинами ревели «Звезды и полосы навсегда» Джона Филипа Сузы [6] .
– Добрый день, Грейси. – Работая локтями, тетя Эва снова поднялась на крыльцо, чтобы добраться до девушки в дверях. – Скажи мистеру Эмберсу, что я привела к нему Мэри Шелли Блэк.
6
Национальный марш США.
Едва тетя произнесла мое имя, как толпа притихла. Все лица в масках обратились в мою сторону.
– Мэри Шелли Блэк? – Грейси уставилась на меня огромными, как мячики для гольфа, глазами. – О боже, это ты. Входите.
Она впилась в мою руку холодными пальцами, втащила нас с тетей Эвой внутрь и с грохотом захлопнула дверь перед носом толпы.
Не успели мы войти, как меня обдало холодом. Дрожа, я осматривала длинную прямоугольную комнату, по мере того как мои глаза привыкали к полумраку. Скудное естественное освещение проникало через три круглых, как иллюминаторы, окна, расположенные на западной стене. Везде горели свечи.
– Я так счастлива наконец-то с тобой познакомиться, – громко произнесла Грейси, пытаясь перекричать патриотическую музыку, несущуюся из черного рупора фонографа. – Я кузина Джулиуса. Мы с братом начали ему здесь помогать после того, как в прошлом месяце грипп унес нашу маму.
– О… Соболезную вашей утрате.
Я сжала ее руку.
– Я тоже рада знакомству. Стивен упоминал вас в своих… – Я застыла, потому что на стене справа от меня, сразу возле двери, висел огромный плакат от пола до потолка – художественная копия моей фотографии с опустившимся на колени привидением в белом балахоне. Мое изображение смотрело на меня сверху вниз, будто бросая вызов.
– Привет, Мэри Шелли. – Из полумрака студии показался Джулиус Эмберс, облаченный в черный костюм и изумрудно-зеленый жилет. В его улыбке сквозила нерешительность. Его рот и нос не были скрыты маской, как если бы он не боялся того, что его может скосить Смерть. – Рад снова видеть тебя.
– Что значит снова? – Я отняла свою руку у Грейси. – Похоже, ты видишь меня каждый день и каждую секунду вот на этой стене.
– Верно. – Он, как обычно, расплылся в самоуверенной ухмылке.