Во власти греха
Шрифт:
В эту минуту из конюшен, натягивая перчатки и поправляя на голове шляпу, вышел мужчина. Грум подвел к нему лошадь.
Низкий рык поднялся из горла, когда Сев узнал в незнакомце человека из прошлого Грир. Мужчину, с которым она сравнила его самого. Ничего схожего в них нет. Сев никогда не поступит настолько глупо, чтобы позволить ей уйти, если правда ее хочет. А он хочет.
Она говорила, что не любит того другого, но Севу не очень верилось. Почему тогда неожиданное появление сегодня этого Пауэлла причинило ей такую боль? Поэтому
Вид Пауэлла напомнил ей о былой привязанности? Привязанности более сильной, чем любые чувства, которые она питала к Севу?
«Она отвергла предложение Пауэлла, – напомнил голосок на задворках сознания. – Она не может до сих пор желать его».
При мысли о предложении этого мужчины, о том, что он надеялся заявить на Грир права как на жену, зрение Сева заволокло небывалой яростью. Даже в гуще сражения, когда кровь стучала в голове, а мыслей не было – одни действия, – такого не случалось.
Быстро и уверенно Севастьян пересек двор. Ничего не говоря, схватил Тревиса Пауэлла за плечо и развернул.
Пауэлл не успел и слова сказать, а Сев уже всадил кулак ему в лицо. И получил удовлетворение от хруста при ударе.
Мужчина зашатался, но не упал. Прижимая к пострадавшей щеке руку, он вытаращился на Сева:
– За что, черт возьми?
– За то, что вздумал вернуться и пытался использовать ее после того, как бросил.
Замешательство постепенно покинуло взор Пауэлла.
– Ах, она и до тебя добралась? В ней определенно, что-то есть, а? Какая-то изюминка. Я всегда хотел узнать, что в ней такого, и годами пытался залезть ей под юбки. Думаю, у нее волшебный ротик. Такой запросто вызовет представления о том, в каких местах хотелось бы его почувствовать.
Сев зарычал и угрожающе шагнул к Тревису.
Пауэлл одну руку выставил вперед, словно отгораживаясь, другой баюкал щеку.
– Не нужно насилия, парень. Да еще ради отброса.
– Ублюдок! – проревел Сев. Он, как бык, кинулся на Тревиса и повалил на землю. Они покатились, мутузя друг друга кулаками куда попало. Севастьян ничего не чувствовал, не замечал боли. Каждый треск кости подпитывал его ярость, подстегивал.
Сев завладел преимуществом и, пригвоздив Пауэлла к холодной земле, стал ударять его снова и снова.
– Сев! Сев! Прекрати!
Малкольм и два грума дергали его, пытаясь оттащить от окровавленного мерзавца.
Севастьян заморгал и оглянулся. Собралась толпа. Гости вдовы смотрели, разинув рты и выдыхая пар на холодном ночном воздухе. Никто из них не волновал принца. Он выискивал взглядом только одного человека.
И нашел ее, застывшую на пороге, на этот раз белую, как молоко. С лица под коричневыми крапинками ушел весь цвет. Когда принц увидел, как ярко теперь выделяются веснушки, почувствовал, будто рядом с сердцем вонзили нож.
Грир переводила взгляд с него на Пауэлла, скрутившегося на земле, а когда снова посмотрела на
Сев не дрогнул, не проявил ни малейшего признака сожаления за свои действия. Он еще раз изобьет ублюдка до полусмерти, если тот будет говорить о ней гадости… причинит боль.
Грир обхватила себя руками, но Сев сомневался, что она так крепко обняла себя из-за холода. Рядом стояла сестра и поддерживала ее под руку. У них был такой вид, будто он сделал что-то неправильное.
Не сводя с Грир глаз, Сев тыльной стороной ладони вытер кровь с губы, не заботясь, что подумают о наследном принце Малдании, дерущемся в грязи у постоялого двора, как какой-то крестьянин.
Малкольм прорычал ему на ухо:
– Ты обезумел? Люди смотрят!
– Пусть смотрят. – Он шагнул было в сторону Грир, когда она резко развернулась и скрылась за порогом. Сбежала от него.
А потом Севастьян с горькой ясностью вспомнил, что она больше не хотела иметь с ним ничего общего. Он остановился и со вздохом оглядел толпу алчных наблюдателей. Только сейчас. Он позволит ей уйти только сейчас. Позволит думать, что у них все кончено. Он не рискнет ее репутацией, не погонится за ней, хотя каждая клеточка его существа призывала к этому.
Их отношения и близко не подошли к завершению. Скоро она поймет.
Грир скрылась в крошечной гостиной, где ранее приняла Тревиса. Встав у окна, она уставилась на снег, видя его и в то же время не видя.
В эту минуту Тревису оказывали помощь и укладывали где-то в гостинице. Из-за Севастьяна. Из-за нее.
Проснувшись утром, она не могла и вообразить такое невероятное развитие событий.
Геенна огненная! Грир сильно зажмурилась и попыталась вызвать хоть капельку вины за случившееся, но получалось только изумляться, почему Севастьян так поступил.
Оставалось только догадываться, каких гадостей о ней наговорил Тревис, раз Сев набросился на него, а Грир достаточно узнала Севастьяна, чтобы понимать, что из чести он вставал на защиту угнетенного, пуская в ход слова и кулаки.
Даже помня, что Грир покончила с их романом, Сев считал себя обязанным ее защитить. Роман. Не глупость ли так это называть? Одна ночь – уже роман? И все же такое суждение казалось совершенно неправильным.
– Грир? – нерешительно позвала с порога Клео.
Грир развернулась к ней лицом.
– Тебе нездоровится? Что случилось?
Грир понятия не имела, как ответить сестре. Она глубоко вдохнула, легонько щелкнув пальцами по губам.
– Ничего. Мы едем домой, Клео. Назад в Лондон.
Клео кивнула, глядя на старшую сестру, словно боялась за ее рассудок.
– Я знаю.
– Мы возвращаемся в столицу. – Она перестала играть с губами и уронила руку. – И я собираюсь найти мужа. Больше никаких пряток за папоротником.
Клео выгнула угольно черную бровь: