Во все Имперские

Беренцев Альберт

Я уставился на дверь, пытаясь заменить её в своём сознании Нексом. Потом я на всякий случай заорал, как китаец в фильмах про кунг — фу, и ударил дверь прямым с правой, вложив в удар всю свою злобу и мощь.

Варианта тут было ровно два — или после моего удара магия активируется, и дверь слетит с петель, или я сломаю себе руку, причем минимум в двух местах — и кисть, и локоть.

К счастью, реализовался первый вариант.

Коридор осветила яркая вспышка света, что — то глухо булькнуло прямо в воздухе, а через мгновение

стальная дверь с оглушительным треском сорвалась с петель и влетела внутрь помещения.

С потолка коридора посыпалось каменное крошево. Дрочиле на голову упал крупный заплесневелый булыжник, но холоп только почесал ушибленное место.

Я был уверен, что тупее удар этой каменюги Дрочилу точно не сделает, ибо мой слуга и так уже достиг нижней планки тупости, положенной человеку.

— Да! — жадно произнес Царь, — Это я помог тебе снести дверь! Мы с тобой отличная команда. Заходи скорее. Он там. Царский артефакт! Наше средство стать непобедимыми.

По поводу помощи, якобы оказанной Царём, я не был уверен. По крайней мере, выбившая дверь магия ощущалась мною, как собственная, никакого влияния Царя я не почувствовал. Возможно, мой сосед по телу врал. Но это сейчас было неважным.

Я вошёл в небольшую комнатку. Она выглядела чище остального здания, но отделки тут не было совсем, как и мебели. Пол и стены были тупо каменными, даже ковра не было.

В центре комнатки располагался каменный постамент, на котором лежала под стеклом, как музейный экспонат, древняя железная рукоять меча. Сам меч отсутствовал.

— Это что ли твой мощный артефакт? — скептически поинтересовался я у Царя.

— БЕРИ, — жадно зарычал Царь у меня в голове, — Хватай его! Чего ты ждёшь?

Я разбил кулаком стекло, порезавшись при этом, но мои порезы зажили почти мгновенно. Потом взял в руку ледяную на ощупь рукоять.

Сам меч, которому принадлежала эта рукоять, не сохранился даже частично. В ней было только углубление там, где должно было начинаться лезвие.

Рукоять определенно было древней, но сохранилась хорошо. На ней просматривался какой — то примитивный знак, напоминавший сокола. Нечто типа герба Украины из моего мира, только не скруглённый, а состоявший из прямых линий и сильно упрощённый.

— И чё? — спросил я Царя в голове.

Я ничего не ощущал, никакой магии. Просто бесполезная рукоять.

— Эм… Странно… — разочарованно буркнул Царь в моей голове, и я почувствовал, что тот пытается перейти в спящий режим.

— Слышь, не уходи, — потребовал я у Царя, — Ты ошибся, бывает. Потом разберёмся с этим «артефактом». Куда дальше?

— Да я откуда знаю? — разозлился Царь.

— Ладно, сам буду рулить.

Я вышел в коридор и направился к двери в левом его конце. Эта дверь, к счастью, оказалась пластиковой, да еще и открытой.

Войдя в неё, я убедился, что эта комната барчука, то есть моя.

В этом не было никаких сомнений —

на стенах тут висели плакаты с полуобнаженными тянками из аниме, гармонично разбавленные портретом полководца Суворова. Суворов в принципе ничем не отличался от Суворова из моего мира, так что не узнать его было невозможно.

Еще тут были письменный стол, шкаф, умывальник дачного типа в углу и кровать. Большое окно выходило в сад, если можно так назвать заросшее сорняками пространство перед домом.

Посмотрев в намертво закрытое вросшей щеколдой окно, я кое — как разглядел в ночной тьме обер — полицмейстера и Алёнку, все еще торчавших перед домом. Скорсезовна, видимо, куда — то свалила. Я посветил в окно полицейским фонарём, сигнализируя, что у меня все в порядке.

Потом я нашёл на стене выключатель, а на потолке обнаружилась настоящая лампочка, первая, которую я увидел в этом доме. Впрочем, лампочка оказалась бесполезной, света в поместье не было.

В принципе, это было неудивительно, учитывая что никаких линий электропередач я в этом мире до сих пор не видел. Но, видимо, когда — то, в лучшие времена, поместье освещалось генератором.

Открыв пластиковый шкаф, я обнаружил с внутренней стороны его дверцы зеркало и впервые рассмотрел себя. А рассмотрев, присвистнул от удовольствия.

В принципе я был юн и очень хорош собой. Роста выше среднего, стройный и коротко стриженый блондин с голубыми глазами.

Подбородок у меня был квадратным, и его покрывала едва заметная небольшая поросль, выше которой располагались типично юношеские усики.

— Не усики, а пропуск в трусики, — заметил Царь у меня в голове.

— Один хрен, красивее тебя, — осадил я Царя.

— Эй! Это и моё тело теперь тоже. Так что и усики — мои, — не согласился Царь.

— Я их сбрею, — пообещал я Царю, — Но потом, сейчас не до этого.

Я скинул с себя рваный и заляпанный кровью мундир, и убедился, что телосложение у меня отличное, хотя качалочку барчук явно не посещал и вообще физического труда избегал. Но это ладно. Качалочка — дело наживное. Главное, что исходные данные у меня отличные.

Я умылся в рукомойнике, где оказалось достаточно воды, а потом переоделся.

В шкафу нашлись несколько мундиров, я выбрал малиновый с золотыми пуговицами, так что теперь стал частично похож на братка из девяностых. Под мундир я надел черную сорочку, а еще сменил брюки.

А вот другой пары обуви у барчука не обнаружилось, зато я нашёл щётку и ваксу и заставил Дрочилу вычистить мне сапоги.

Нахрена чистить сапоги, когда где — то в доме все еще лежат твои мертвые родители, спросите вы?

Я отвечу на это так. Во — первых, я не привык ходить в грязной обуви. Во — вторых, я все же магократ и дворянин. А в-третьих, у барчука, у которого в комнате висит портрет Суворова, сапоги должны быть всегда начищены до блеска, я считаю.