Во все Имперские
Шрифт:
Тем не менее, дверь мне Растяпов открыл лишь спустя пять минут долбления в неё и настойчивого звона в звонок.
Далмат Ярославович был в пижаме, его длинную рожу, как и предупреждала меня Алёнка, украшала козлиная бородка, а нос — очки.
— Александр Петрович? — перепугался Растяпов, — Что стряслось…
— Прошу прощения за беспокойство, — сразу извинился я, — Но дело не терпит отлагательств. Мои родители мертвы, убиты. И мне срочно необходимо вступить в права наследования, пока меня самого не хлопнули. Найдется у вас минутка для
— А… — Растяпов растерялся, но тут же взял себя в руки, — Ох, мои соболезнования, Ваше Благородие. Заходите, прошу вас. Только холопа снаружи оставьте, пожалуйста. С животными и холопами не положено.
— Холоп войдет, если позволите, — заявил я, отстраняя Растяпова и пропуская Дрочилу в дом, — Мы всю ночь на ногах, так что холоп хочет жрать, как и я, кстати. Вы же не откажете постоянным клиентам в чашечке кофе и бутерброде?
— Ох, нет конечно…
Через пять минут мы с Дрочилой уже сидели в кабинете Растяпова, заполненном папками, многие из которых валялись прямо на полу, и тяжелыми сейфами. Служанка Растяпова принесла нам холодный пирог с почками и кофейник с кофе.
Сам юрист накинул черный сюртук с гербом гильдии юристов прямо на пижаму, уселся за огромный стол, почему — то сделанный из металла, и сообщил:
— Ну что же. Поп данные о смерти ваших родителей в базу внёс, я проверил. МВД тоже гибель ваших родителей зафиксировало. Так что не вижу препятствий для вашего вступления в права наследования. Завещания ваш батюшка не оставил, так что вы, как единственный живой сын, получаете всё…
— Единственный живой? — перебил я, прихлёбывая отменный кофе, — А как насчёт неживых сыновей? А сестра, а дядя?
— Ну, брат ваш, Пётр Петрович, погиб на турецкой войне, еще четыре года назад. А дяди и дочери у нас не наследуют, при живых сыновьях.
— Ясно.
Растяпов напрягся и уставился на экран огромного древнего компьютера, занимавшего чуть ли не половину стола.
— Так… Ну что же, поместье «Пивоварни», землица-с, двадцать шесть гектаров, шесть душ крепостных…
— Плевать на крепостных. Что по деньгам? Вклады, акции, вот это всё?
— Эм… — Растяпов замялся, потом постучал по клавиатуре, — Так нет ничего, Ваше Благородие. Последний вклад в «Схрон — банке» еще четыре года назад закрыт.
— Понятно, — вздохнул я, — Итого у меня шесть душ крепостных и поместье, которое вероятно уже сожгли Прыгуновы. Впрочем, оно бы и без них скоро развалилось. Мда, отличный старт.
Растяпов вдруг побледнел и закашлялся. Потом, ничего не объясняя, начал бешено стучать по клавиатуре.
Я забеспокоился. Довольно неприятно, когда ваш юрист себя так ведет, согласитеcь.
— Что там?
— Так это… — Растяпов глубоко и шумно вдохнул, — Вы заключали сделки с Подскоковыми — Кабаневичами?
— Заключал, — насторожился я, — Они оказали мне услугу, и я должен был её оплатить. А что?
— А то, что… — Растяпов весь побелел, — В общем, нет у вас больше ничего, Ваше Благородие. Вы платёж просрочили.
— То
— Ну, устная договоренность магократов друг с другом, если не было указано иное, предполагает, что оплата должна производиться в течение часа. Так говорит наше традиционное обычное право, по которому магократы и живут.
Вы в течение часа не расплатились. Так что Подскоковы — Кабаневичи включили вам счётчик, а полчаса назад… В общем, они забрали все ваше имущество.
И поместье, и земли, и крепостных, всех шестерых, и самолёт, вообще всё. У вас ничего нет, Ваше Благородие.
Вы еще и Подскоковым — Кабаневичами остались должны то, что ваше имущество не погасило — двадцать шесть рублей пятнадцать копеек, но этот долг они вам простили. Их юрист уже и в базе все зафиксировал.
Бля.
Вот тебе и кабанчики на подскоке, вот тебе и прекрасная спасительница в пеньюаре. Раздели, как лоха.
— Так подождите, — я задумался, — Я же еще в наследование не вступил. Как они могут у меня что — то отжимать?
— Увы, Ваше Благородие. Могут. Все чисто оформлено. А в наследование вы формально вступили, когда поп смерть ваших родителей зафиксировал. То есть еще четыре часа назад.
— Иначе говоря, я дворянин — бомж, — констатировал я, — И совсем ничего нельзя сделать?
— Так а что тут сделаешь? — развел руками Растяпов, — Вы слово магократа давали, когда обещали расплатиться?
— Не помню, — честно ответил я.
— Так если давали — то на вас юридические обязательства. Слово магократа, данное другому магократу, их неизбежно создаёт, — пояснил юрист, — А если даже вы такого слова не давали — то всё равно ничего не докажете.
— Прикольно, — кивнул я, — Прям лучшая правовая система в мире.
— Что поделать, Ваше Благородие. Магократы стоят выше закона. А это создает многочисленные юридические неудобства, Александр Петрович. Вам, магократам, один Император судья, а у нас сейчас и Императора — то нет. Старый умер, новый еще не коронован.
— Короче говоря, слабых жрут, — подытожил я, — Ладно, а почему крепостных — то шесть? Ну то есть было шесть, до того, как их отжали у меня Кабаневичи. Вандамм, трое его сыновей, Алёнка, Скорсезовна и Рокфор. Рэй не считаю, её Прыгуновым продали. Дрочилу тоже не считаем, я его спёр. Всё равно семь выходит.
Растяпов задумчиво покрутил колёсико мышки:
— Да нет, Ваше Благородие. Тут только шесть указано. Скорсезовна, Вандамм, Синдзи, Тодзи, Гэндо, Рокфор. И всё.
— А Алёнка?
— И никаких Алёнок, — доложил Растяпов, — Нету у вас такой крепостной, и не было никогда.
— Странно, — впрочем об Алёнке я размышлял недолго, — Ну да ладно. Её один хрен уже Подскоковы — Кабаневичи за компанию с остальными отжали. Ну или Прыгуновы убили. Хотя жаль, баба была огонь. Вы лучше скажите, что у нас с сестрой с обучением? Нам вообще — то в школу завтра. Мы как учиться будем, без денег?