Водные врата

Каннингем Элейн

Все утро Прокопио Септус принимал просителей, читал донесения — большинство из которых содержали тревожные вести из разных уголков страны — и главенствовал на встречах. Но недавний разговор с Маттео все не шел у него из головы.

Когда из-за полуденного зноя жизнь в городе замерла, Прокопио вернулся в башню и отправил послание к Имани Гольду [5] , жрецу Азута.

Прорицатель заперся, наведя защиту на двери самой уединенной комнаты, и удобно умостился в кресле. Он принялся творить заклинания, входя в глубокий транс

и посылая свой образ-двойник в апартаменты жреца.

5

Фамилия у жреца говорящая; Gold можно перевести как «Злат, Золотой» (прим. переводчика).

В глазах у Прокопио потемнело, потом медленно начало светлеть, наполняться вихрящимся туманом. Постепенно картина приобрела форму и осязаемость, если не цвет, превращаясь в строгие покои, приличествующие жрецу Азута.

Все помещение было в серых тонах. Кедровая обшивка стен, состарившаяся до приобретения серебристого отблеска. Письменный стол из темно-коричневого мрамора, стулья, оббитые дымчатым шелком. Даже узор ковра был выполнен в разных оттенках серого. Волшебник, тем не менее, подметил, что это был чудесный калимшанский ковер, произведение искусства, которое большинству людей обошлось бы в размер годового заработка.

Имани Гольд сидел за столом, задумчиво поглощая засахаренный инжир и читая свиток донесений. Толстая рука жреца монотонно перемещалась между тарелкой и ртом, а медленные движения челюсти наводили Прокопио на мысль о жующем рофе. Жрец еще и сорока лет не разменял, но его нос картошкой был густо покрыт лопнувшими венами, а скрытая в тенях кожа свисала мешками под глазами. Он носил красиво расшитые серые шелка, ниспадающие волнами, чтобы скрыть излишнюю тучность. Словом, Имани Гольд питал тягу к роскоши. Прокопио знал и о других, не столь явных слабостях. А поскольку установленный доход жреца с трудом позволял удовлетворить даже мизерную часть аппетитов Имани, волшебник решил, что за определенную плату тот с радостью согласится оказывать услуги лорду-мэру Халараха.

Прокопио быстро прочел заклинание прорицания, надеясь перехватить суть послания из мыслей Имани до того, как жрец заметит чье-то присутствие. От содержания краденых новостей у волшебника перехватило дыхание, но он ловко скрыл это за вежливым покашливанием.

Имани Гольд вскочил, с грохотом перевернув стул. Ошарашенное выражение лица мужчины повеселило бы Прокопио, не будь похищенная информация столь зловещей.

— Мое почтение, жрец, и мир дому твоему. Даю слово не творить волшебства в этих стенах без твоего дозволения, — «больше не творить», мысленно добавил он.

Имани вернул себе самообладание и уселся на стул:

— Лорд Прокопио, — бегло произнес жрец гнусавым тенором. — Своим появлением Вы приносите честь моему дому. Чем обязан?

Прежде чем ответить, Прокопио устроился на лучшем в помещении стуле:

— У нас общая проблема. Кива, маг-гончая, сбежала.

Жрец удивленно моргнул. Тень подозрений скользнула по его лицу:

— Вы хорошо осведомлены. Сам я только что получил об этом известия.

Прокопио подумал, что лучший

способ скрыть один проступок — это переключить внимание на другой:

— Подобное сложно утаить от Прорицателя, хотя церковь Азута, несомненно, попыталась.

— Очевидно, мы не достаточно хорошо постарались, раз Вам стало известно, — кислое выражение отразилось на лице Имани. — Не утруждайте себя рассказом, сколь могущественным Прорицателем Вы являетесь, и что ничего от Вас не скроется. Скажите правду! Откуда Вы об этом узнали?

— Меня посетил джордайн, некогда бывший у меня в услужении. Юноша по имени Маттео.

Глаза жреца опасно сверкнули:

— Я слышал это имя. Его наставники называли его воплощением чеснот Ордена. Они утверждали, что получив указания держать что-либо в секрете, он будет молчать. Приятно осознавать, что и такой образец совершенства способен на неосмотрительные поступки, и что так называемые наставники-джордайны ошибаются наравне с простыми людьми.

— Наставники-джордайны ближе к истине, чем подозревают, — проворчал волшебник. — Маттео настойчивый, преданный и благородный.

Жрец опасно прищурился:

— Стоит ли мне заключить, что Вы покровительствуете этому джордайну и это позволяет Вам вытягивать информацию из него при помощи заклинаний?

Прокопио видел, к чему собеседник клонит:

— Крайне странное заключение.

Жрец, не утратив смелости, продолжал:

— Только инквизиторы Азута способны проникать в сознание джордайна. Могу пообещать, что, если пожелаете стать послушником храма, я поддержу Ваше прошение.

Прорицатель дал возможность Имани повеселиться, но пообещал при случае отплатить сполна:

— Вопрос остается. Как следует поступить с Кивой?

Ухмылка жреца увяла. Он потянулся за инжиром:

— Это серьезная проблема, но она, насколько мне известно, не входит в сферу полномочий лорда-мэра Халараха.

— У меня личный интерес, — прямо ответил волшебник. — Эльф-джордайн на моей службе был сообщником предательницы. Я не обрадуюсь ни одному пятну на моей репутации, каким бы незначительным оно не было. Я желаю убедиться, что эльфийка не сделает ничего, что бы позволило пятну разрастись.

— Более чем понятно. Чего Вы ожидаете от меня?

— Мне нужен человек, который обследовал Киву перед ее побегом. Направь этого мага-гончую в Халарах под каким-либо предлогом, а уж я вытяну из его сознания детали полученных им сведений. Возможно, крупицы информации помогут нам напасть на след.

— Если бы таковые существовали, мои собратья по вере уже бы ими воспользовались, — возразил Имани. — Благосклонность в сторону, такие заклинания вопиюще противозаконны. Я не стану участвовать в этом!

Волшебник вздохнул:

— Служители Азута позволили предателю короля и государства выскользнуть у них сквозь пальцы. Хуже того, вы умалчиваете об этом, боясь за собственную репутацию больше, чем за безопасность страны. Мы с Вами, мой друг, стоим на борту одного летающего корабля. Мы взлетим или упадем вместе. Найди способ доставить этого человека ко мне, и желательно быстрее.

— Вы умеете быть убедительным. Конечно же, я сделаю все, что в моих силах, — Имани вскинул руку и благословил именем Азута.