Водоворот
Шрифт:
– Чтоб вас черти забрали, ворьё бессовестное! – раздалось сзади напутствие.
Некоторое время тряслись молча. Потом напряжение стало спадать, стало ясно, что дело удалось. Хвост нервно засмеялся. Рябой вздохнул с облегчением и сказал:
– А ну-ко, Кондрат, посмотри, есть ли что на телеге.
Тот повернулся, переворошил щедро накиданное сено. Вернулся на своё место, сказал:
– Ничего.
– Ну и слава Богу, – подытожил Рябой. – Ну вот, парень, тебе сегодня повезло. Обошлось без крови.
Он
– А чего мы воз с лошадьми взяли? – спросил Кондрат.
Рябой помолчал, потом ответил:
– Пока они пешком обратно в Нижний вернутся, мы уже далеко будем.
Кондрат задумался и спросил:
– Так мы же, вроде, своё вернули, чего нам бояться?
И не увидел, а, скорее, почувствовал, как Рябой и Хвост с усмешкой переглянулись.
– Так-то оно так, – ответил Рябой. – Только кому это докажешь? Если в участке окажемся, там никто разбираться не будет. Отправят в Сибирь, и дело с концом! Усёк? Имей это в виду, держи язык за зубами.
Кондрат согласно кивнул. И всё же не избавился от сомнений.
6
А потом где-то в Семёнове, на отшибе, в богом забытом трактире сидели и выпивали за успех. Рябой всех угощал. И снова Кондрата одолели сомнения. А своё ли взял Рябой? Если задолжали ему определённую сумму, почему взял все деньги, не пересчитывая? Зачем забрал лошадей? Лошадей с подводой, кстати, куда-то потом ловко пристроил Хвост. Сделал это так, будто ему каждый день приходилось сбывать с рук краденных лошадей…
От беспокойных мыслей Кондрата отвлекала хозяйская дочь. Совсем молоденькая, почти ещё девочка. Приносила им еду и питьё, и он невольно забывал свои сомнения и провожал её маленькую стройную фигуру глазами. Казалось, она чувствовала его внимание и даже иногда с интересом поглядывала на него. Заметив эту игру в гляделки, Рябой хитро подмигнул Кондрату и сказал:
– Что, понравилась? Хочешь, сосватаю?
Кондрат смутился, нахмурился и ничего не ответил.
Когда девушка появилась в другой раз, Рябой спросил у неё:
– Тебя как звать-то, красавица?
– Катя, – ответила она.
– И чья же ты, Катя?
Она усмехнулась, бросила быстрый взгляд на Кондрата, и ответила:
– Пока ничья.
И ушла.
Хвост развеселился. Щедро наливая себе вина, сказал:
– Ну, раз пока ничья, заходи ночью в гости!
Кондрат вспыхнул. От приметливого глаза Рябого ничего не ускользнуло.
– Нет, обойдёмся без гостей, – сказал он. – Мы тут тихо посидим пару дней, и так же тихо вернёмся в Нижний. А уж там ты, Хвост, сам будешь себе хозяин. И зови к себе в гости кого захочешь.
Сомнения с новой силой стали одолевать Кондрата. И тогда он напрямую спросил у Рябого:
– Так мы что же, ограбили этих мужиков?
Рябой повернулся к нему, посмотрел пристально и ответил:
–
И больше ничего не стал объяснять. И потом, когда расставались, заплатил Кондрату столько денег, сколько тот в жизни своей не видал.
Вернулись в Нижний. Прошла неделя, и Рябой опять разыскал Кондрата. Попросил его опять "помочь". Кондрат уже ощутил вкус денег и, несмотря на душевные сомнения, согласился.
В этот раз выбрали дорогу на Балахну. Рябой, как и в первый раз, отследил одинокую подводу, возвращавшуюся с ярмарки. Но прошло всё не так гладко. Мужики на телеге, а их было трое, не сробели, и Рябому пришлось стрелять. У Хвоста оказался нож, и он пустил его в ход. Кондрат просто махал своими ручищами и был убедительнее пистолета.
Подводу отбили и опять уехали на ней, оставив израненных хозяев на дороге. На этот раз подвода была гружёная, но Рябой товар брать не стал, взял только деньги. Хвост с сожалением смотрел на товары на телеге, но Рябой велел их выкинуть. Объяснил, что, если они возьмутся сбывать краденный товар, их очень скоро найдут.
Потом опять откочевали подальше от Нижнего и в каком-то неприметном трактире отметили свой успех. Через пару дней кружным путём вернулись в город.
Так и повелось. Рябой отслеживал торговцев, возвращавшихся с Нижегородской ярмарки с барышом, их подкарауливали в укромном месте за городом и грабили. Потом пережидали, пока шум уляжется, на небольших постоялых дворах. Частенько для этого уезжали в Семёнов, в знакомый уже трактир. Неизменно им прислуживала Катя, и Кондрат продолжал засматриваться на неё, но дальше этого у него не шло, робел.
Со временем он перестал испытывать угрызения совести. Перестал жалеть тех, кого грабил. Уже соглашался с Рябым, который убеждал его:
– Так и у них деньги, считай, награбленные! Подумай, сколько народу надо обмануть, чтобы товар этот с выгодой для себя продать! Сколько взяток всяким начальникам дать! А выгоду-то эту и другие для себя хотели бы оставить. Почему ж не оставили? Думаешь, сами отказались? Нет, брат! В этом деле так: кто кого шибче обманет, тот себе больше барыша и оставит. Так что мы-то честнее против них. Мы прямо действуем, без обмана. Мы перед Богом чисты!
Как-то на возу, который они остановили, вместе с мужиками оказалась баба с маленьким ребёнком. Какой крик она подняла!
– Что вы, окаянные, делаете?! Побойтесь Бога! Али совести у вас совсем нет? Чем я детей кормить буду?..
А потом неожиданно обратилась прямо к Кондрату:
– Что же ты душу свою губишь, парень? Ты же молодой ещё, тебе бы жить да жить. Жениться, детишек своих завести! Зачем ты с этими связался? Поймают тебя и на каторгу отправят. И сгниёшь ты там, пожить не успеешь. Опомнись!