Военкор
Шрифт:
Я чуть наклонил голову в ответ — не знал, как правильно реагировать.
— Дальше пешком, — объявил Хадиф.
Мы вошли на территорию, и я начал внимательно смотреть на окружающую меня архитектуру. Здесь были узкие переулки, двух и трёхэтажки из бетонных плит, нависающие балконы. На многих крышах стояли ржавые баки.
Лагерь неофициально разделён на районы, названные в честь сельскохозяйственных деревень в регионах Сафад и Тибериас.
— Это район Марокко, — объяснил Хадиф.
Он
Внутри лагеря царила тревожная атмосфера. Женщины стирали бельё, мальчишки играли рядом с остатками бронетранспортёра, стоявшего на пустыре. Мужчины ходили хмурые и сосредоточенные.
— Тут когда-то был школьный двор, — сказал Хадиф. — А теперь дети бегают между осколками.
Я записывал в блокнот, фотографировал. В кадр попал старик с чётками у входа в мечеть. Водовоз со ржавой бочкой. Запомнилась девочка в выцветшем платье, глядящая прямо в объектив.
Окна почти всех домов были завешаны тканью или неровно прибитой фанерой. Мы шли по узкому проходу между домами, где стены были изрешечены осколками.
Я заметил двоих — мужчину и женщину. Явно неместных. Светлые лица, бейсболки, камеры с жирными логотипами одного из западных каналов. Один держал микрофон и видеокамеру. Женщина с блокнотом стояла чуть в стороне, что-то помечая. Оба в лёгкой одежде цвета хаки. На бронежилетах нашивки на груди с надписью «Пресса». Эти журналисты казались слишком чистыми для этих улиц, как будто пришельцы из другой галактики.
— Вот британцы. Хорошо заплатили и снимают, — объяснил Хадиф.
— Не думали, что эта съёмка будет вам только во вред? — спросил я.
— Для нас отсутствие средств к существованию хуже.
Девушка-репортёр брала интервью у женщины, сидевшей на ступеньке у дома. Рядом стоял ребёнок лет десяти, в потёртой футболке и босиком. Я с ужасом отметил, что у мальчика нет руки…
— … а как вы поняли, что это были израильские бомбы? — спросила репортёр.
— А кому нас ещё бомбить? — возмутилась женщина.
— Вы уверены, что это не сирийцы? Или, может, ваши же палестинцы? По ошибке. Такое ведь бывает, — наседала репортёр, держа в руке микрофон.
Женщина смотрела на британцев, как на людей с другого мира. Потом опустила голову, закрыв лицо рукой. Мальчик сжал её локоть своей единственной рукой.
— Добрый день, — сказал я по-английски, подходя чуть ближе. — Алексей Карелин. Газета «Правда», СССР.
Репортёр повернулась, окинула меня взглядом, в котором мелькнуло любопытство. Она внимательно меня осмотрела снизу вверх и элегантно положила руку на бок.
Девушка была весьма красивой.
Из-под кепки выбивались тёмные волосы. Кожа девушки была белоснежной, с нежным
Такой на войне не место. Ей бы в кино сниматься.
— У вас великолепный английский, мистер Карелин. Элис Винтер, — протянула она мне тыльную сторону ладони.
— Обойдёмся без красивых жестов, Элис, — ответил я, просто пожав ей руку.
Тут слово взял её оператор, опустив камеру.
— Мы делаем сюжет для британского телевидения. Хотим показать ситуацию объективно.
— Интересный способ, — сказал я спокойно.
Я понимал, что у женщины спрашивают действительно ли она считает, что это Израиль устроил бомбардировку, в результате которой её сын лишился руки.
— Особенно вопрос про «палестинцев по ошибке» мне понравился, — заметил я.
Элис опустила микрофон и пожала плечами.
— Война никого не щадит. Важно не питать иллюзий.
— И сколько платят за объективность? — спросил я, смотря в объектив их камеры.
— Полторы-две тысячи в неделю. Плюс страховка, — явно с издёвкой бросила Элис.
Говорить мне с ней было не о чем. Это были те люди, готовые ради денег говорить всё что угодно. Снимать какие угодно репортажи и этих людей вряд ли переубедить.
— А сколько платят вам, товарищ Каре…
Элис не успела договорить. Я услышал знакомый гул приближающихся самолётов. Хадиф резко дёрнул меня за плечо.
— Вниз! Быстро!
Я дёрнул за собой оператора и девушку. Мы вместе упали за бетонный блок, а рядом с нами залегли и палестинка с сыном.
Гул был всё ближе. И в эту секунду точно над нами пролетел израильский «Фантом».
Почти сразу раздался взрыв. Земля под ногами будто качнулась. Где-то в отдалении с грохотом обрушилась стена. За ней грохнуло ещё раз, ближе. Люди бросились в укрытие, женщины закричали, дети затаились под лестницами.
Я нырнул за бетонный угол. Британский оператор инстинктивно прижал камеру к себе, словно спасал раненого товарища.
Пыль моментально окутала всё. Звуки стали глухими, как под водой. Где-то рядом завыла женщина. За ней заплакал ребёнок.
В небе послышался низкий гул, я поднял голову и увидел, как над нами пронёсся Ф-15. Он шёл низко, на высокой скорости.
Репортёрша застыла, прижимая к груди блокнот, будто от него зависела жизнь.
— Там! — выкрикнул палестинский мальчик без руки на арабском и указал на бетонную нишу между домами.
Его мама помогла репортёрше встать и начала уводить её в подвал. Репортёрша Элис явно не понимая, что происходит, последовала за ребёнком и его мамой. В следующую секунду рядом, раздался третий взрыв.