Военная-история-Египта.-Том-2
Шрифт:
восточного деспота,
которого Маркс образно называл «связующим единством». Эта мысль
постепенно
формулируется и уточняется в трудах Маркса и Энгельса. В рукописи Маркса, относящейся к 1856—1857 гг., мы найдем существенно важную характеристику
«коллективной земельной собственности, покоящейся на восточной общине
[80] (auf der
Orientalischen Kommune)», которую Маркс, очевидно, считал первой формой
земельной
собственности. По
самое основное
отношение {т. е. коллективная собственность на землю}, сама может
реализоваться самым
различным образом. Например, ей нисколько не противоречит, что, как в
большинстве
основных азиатских форм, связующее единство, возвышающееся над всеми
этими
мелкими коллективами, выступает, как высший собственник или единственный
собственник, в силу чего действительные общины выступают лишь как
наследственные
владельцы».2)
Несколько далее Маркс уже твердо и определенно указывает, что «в условиях
восточного
деспотизма и юридически кажущегося отсутствия при нем собственности, на
деле в
качестве его основы существует эта племенная или общинная собственность, порожденная по большей части сочетанием промышленности с сельским
хозяйством в
рамках мелкой общины».3)
Эта же мысль с предельной четкостью выражена была и Энгельсом в «Анти-
Дюринге» в
следующих словах: «...Восточный деспотизм был основан на общинном
землевладении». 4)
Наконец, взаимоотношение между частным и общинным землевладением и
землепользованием, с одной стороны, и верховным правом государства на
земельную
собственность, с другой стороны, в условиях восточного деспотизма глубоко
охарактеризовано Марксом в «Капитале»: «Государство здесь верховный
собственник
земли. Суверенитет здесь — земельная собственность, концентрированная в
национальном масштабе. Но зато в этом случае не существует никакой
частной земельной
собственности, хотя существует как частное, так и общинное владение и
пользование
землей».5)
58
Это древнейшее рабовладельческое государство, которое раньше всего
возникает в
восточных странах в форме древневосточной деспотии, постепенно
приобретает типичные
черты бюрократической и централизованной монархии. Тщательное изучение
всех
доступных в то время исторических материалов и источников позволило
Марксу и
Энгельсу еще в 1853 г. отметить наиболее существенные, как бы основные
государственные ведомства
управления,
существовавшие в условиях восточного деспотизма: «В Азии с незапамятных
времен
существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или
ведомство по
ограблению собственного народа, военное ведомство, или ведомство по
ограблению
соседних народов, и, наконец, ведомство публичных работ».6) [81]
Вполне естественно, что в древневосточных аграрных странах, в которых
земледелие
было основано на искусственном орошении, «Public works (общественные
работы. — В.
А. ) являются делом центральной власти», 7) причем «ирригационные каналы, играющие
очень важную роль у азиатских народов, средства сообщения и т. п.
представляются в
этом случае делом рук высшего единства — деспотического правительства, вознесшегося
над мелкими общинами».8)
С течением времени возникает и оформляется ряд других ведомств; среди них
видное
место занимает судебное ведомство, целью которого является создание
юридических
гарантий безопасности правящего класса рабовладельцев для наиболее
эффективной
эксплуатации масс рабов и бедняков. Весьма важную роль в управлении
государством
играло чиновничество, состоявшее из жрецов и писцов, тесно связанных с
рабовладельцами.
Идейной опорой древневосточной деспотии была религия, согласно догматам
которой
царь был земным божеством. Эта идеология обоготворения царя и царской
власти имела
целью укрепить авторитет деспота, деспотической государственности и всего
рабовладельческого строя в целом. Культ царя существовал во всех
древневосточных
странах, но достиг особенно яркого выражения и широкого распространения в
древнем
Египте, где жречество в течение тысячелетий внушало массам мысль о
божественном
происхождении и священном авторитете царя и царской власти. Естественно, что в связи с
этим большие богатства скапливались в храмах. «Часть прибавочного труда
общины
принадлежит высшему коллективу, существующему, в конечном счете, в виде
одного
лица, а этот прибавочный труд проявляется и в виде дани и т. п. и в
коллективных видах
труда, служащих для возвеличения единства — отчасти действительного
деспота, отчасти
воображаемого племенного существа — бога».9) Но особенно существенно то, что древнейшей, первой формой деления