"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Ну хорошо, хорошо, - сдалась Маша.
– Потом поспорим.
На эстраду вышел Бальмонт, 52-летний красавец с внешностью мушкетера. Он галантно раскланялся и, не ожидая, пока утихнет шум, начал читать:
Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасавшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня. И чем выше я шел, тем ясней рисовались, ТемЗал замер, вслушиваясь в музыку стихов. Коля повернулся к Маше. Она сидела к нему в профиль, и Коля вдруг поймал себя на мысли, что Маша так красива, что даже страшно. Он перестал слушать Бальмонта, забыл про зрительный зал, про задание и только любовался ею, томимый предчувствием беды.
Коле передали записку. Он развернул и прочитал: "Ну как, понравились стихи?" Записку послали свои. Это был сигнал: бандиты рядом и только ждут момента, чтобы захватить Машу.
– Иди в вестибюль, - сказал Коля.
– Уже?
– не то спросила, не то вздохнула Маша. Она незаметно взяла Колю за руку, сжала ее: - Я все время буду думать о тебе. А если что-нибудь… не так, - ты тогда прости меня за все… Я плохо о тебе иногда думала, обижала тебя. Мне всегда не хватало твоей силы, Коля. Прощай.
– До свидания, - сказал он.
– Ты верь: все будет хорошо.
Маша ушла. Коля смотрел ей вслед и чувствовал, что не может сдержать подступивший к горлу комок. Уходила его любовь, уходила в неизвестность, уходила, может быть, на верную смерть.
Маша вышла на улицу. К ней тут же подкатил лихач, заулыбался во весь рот:
– Пожалуйте, мамзель, домчим в лучшем виде!
Лихач был молодой, черноволосый, красивый. Маша посмотрела на него и подумала: "Жаль, несправедливо это. Лучше, если бы все они были уродами…"
Маша села, попыталась улыбнуться:
– На Тверской, пожалуйста.
– А ну, залетные!
– лихач огрел серых в яблоках лошадей.
Коляска покатилась, и тут же на подножку прыгнул какой-то мужчина. Сел рядом с Машей:
– Подвинься.
– Кто вы такой, что вам надо?!
– Маша разыграла изумление, но внезапно осевший голос выдал ее. Незнакомец усмехнулся:
– Не понимаешь? А чего же тогда сипишь, ровно с перепою? Ты Жичигина бикса?
Лихач молча дергал вожжами и не оглядывался. Коляска летела по улицам ночной Москвы.
– Куда мы едем?
– спросила Маша.
– На кудыкину гору… - попутчик покривил уголком рта.
– Золотишко где, знаешь?
Маша не удостоила его ответом. Она правильно рассудила про себя, что пока нужно, как ей разъяснили в уголовном розыске, держать стойку, а сдаться, выдать клад - только после того, как возникнет достаточно серьезная угроза.
Лихач свернул в переулок и стал.
– Выходи, - попутчик спрыгнул и протянул руку.
Маша медлила, и тогда бандит ловко выдернул ее из коляски. Она попыталась кликнуть, вырваться, но он завернул ей руки за спину, замотал
– Ну, мамзель, расцвела, - протянул он.
– Видишь, гора с горой, как говорится, не сходится… А ты, я слыхал, за лягавого замуж вышла? Ну-ну, не дергайся, я женского взгляда не боюсь. Не сверли меня глазками-то, а то, не ровен час, и я возбудиться могу, а тогда, - он махнул рукой, - муженьку твоему рожки да ножки останутся… Говори, где жичигинский клад?
– Не понимаю, - сказала Маша.
– Объясни ей, - равнодушно обратился Кутьков к одному из сообщников.
Бандит снова ударил ее под ребра. Обожгла резкая боль, в глазах поплыло. "Они забьют меня насмерть, - лениво, сквозь туман подумала Маша.
– И наши никогда не узнают, как это случилось". Она впервые мысленно назвала муровцев - "наши" и даже улыбнулась - настолько неожиданным было это слово: Кутьков, заметив улыбку, зло крикнул:
– Да она, стервь, смеется! Вот что, паскуда: мы сейчас знаешь чего с тобой сотворим? Все по очереди… Или тебе все равно?
– Я покажу… где тайник, - с трудом сказала Маша.
– То-то… - Кутьков вздохнул с облегчением.
– Умница!
– он залпом выпил стакан водки, утер рот: - Где?
– Калужская, двадцать шесть, квартира восемь. Николай Иванович Кузьмин… Это давний знакомый моего отца, но он беден, и поэтому мне пришлось жить у Жичигина…
– Поможешь нам войти в дом, - сказал Кутьков.
– Будешь своя, - никого не тронем. А чуть что… - Кутьков провел ребром ладони по шее.
– Амир!
– крикнул он.
Вошел Амир, молча остановился на пороге. Маша не знала, кто он, не догадывалась о его истинной роли в операции и поэтому с удивлением встретила его взволнованный, полный искреннего сочувствия взгляд…
– Бери бабу, - приказал Кутьков.
– Все по пролеткам! Я сейчас.
Амир увел Машу. Кутьков протянул одному из сообщников два маузера.
– Как кассу возьмем - всем аминь. Бабу - первую, Амира и остальных - следом!
– Замётано, - пробурчал бандит.
…Мчались пролетки. Насупившись, сидел Кутьков, равнодушно уставился в одну точку Амир, бандиты дремали, привалившись друг к другу. Всхрапывали лошади, подковы высекали искры из булыжной мостовой. Маша сидела рядом с Кутьковым, ощущая его тяжелое, отдающее перегаром дыхание. Коляска въехала на пустырь.
– Ну вот, - сказал Кутьков.
– На месте.
Впереди чернел одинокий двухэтажный дом. В окнах - ни огонька. Бандиты вылезли, сбились в кучу.
– Не нравится мне здесь, - сказал кто-то.
– Подходы чистые, могёт быть засада…
– Первая маслина - ей.
– Кутьков почти дружески потрепал Машу за подбородок. Опустил предохранитель маузера, затоптал окурок: - Пошли.
Все двинулись за ним. У дверей Маша остановилась:
– Вы обещали никого не трогать. Я надеюсь на ваше слово.