Воин Доброй Удачи
Шрифт:
И вопрос у них возникал такой же. Кем она была, что вознеслась так высоко?
Вот. Вот главный вопрос ее жизни, тот, который историки не догадаются задать. Не как блудница смогла стать императрицей, а как она могла ею быть.
Кто она такая, чтобы так вознестись?
Она покажет им, кто.
С того самого момента, когда пришло известие о падении Иотии, Эсменет неустанно трудилась. Чрезвычайные советы с Каксисом Антирулом, экзальт-генералом, и вечно раздраженным Вержо, премьер-министром Насенти. Видимая активность на границе с скильвендийцами, где за прошедшие недели усилились волнения, привела к сведению их на нет, что ободряло императрицу, поскольку это дало возможность передислоцировать
Подвижные. Жестокие. Хитрые. Эти слова лучше всего описывали скильвендийцев. И ей это было известно благодаря тому, что она знала Кнайура-урс-Скиоту, и еще потому, что вырастила его сына, Моэнгуса, как своего собственного.
И хотя у генералов были планы отомстить за своих солдат в Шигеке, Эсменет понимала, что грабить скильвендийскую границу рискованно – безумно рискованно. Несмотря на то что от поборов стонала вся империя, Келлхус без всякого основания выставил три отдельные колонны для охраны пограничных разрывов.
Но Фанайял и окаянные ятверианцы не оставили ей выбора. Решено было ввести войска в Гедею, пока Имперская Западная армия соберется в Асгилиохе. В Хиннерет продовольствие будет доставляться по морю. Генерал Антирул заверил императрицу, что у них наберется пять целых колонн, готовых вернуть Шигек до конца лета. И хотя каждый из присутствующих понимал, что замыслил Фанайял, никто не осмеливался высказать это при ней вслух. Разбойник Падираджа посягал не столько на империю, сколько на законность положения императрицы.
И он пострадает за это. Впервые в жизни Эсменет торжествовала, предвидя смерть другого человека. И это нисколько ее не волновало, несмотря на то, что раньше она бы в ужасе отшатнулась от таких помыслов. Фанайял-аб-Каскамандри будет молить ее о пощаде, прежде чем все будет сказано и сделано. Что может быть проще.
Она также регулярно встречалась с главой шпионов, Финерсой, и полномочным представителем визиря, Вем-Митрити. Императрица боялась, что Финерса, который всегда казался ненадежным из-за своей нервозности, сломается от экстраординарных требований, которые она предъявила ему. Но, как бы там ни было, этот человек хорошо делал свою работу. В течение недели после падения Иотии Финерса практически полностью перестроил свою сеть шпионов по всему Шигеку. Когда она спросила его о предлогах для ареста Кутия Пансуллы, он отправил его за решетку на следующий же вечер, позволив поставить на его место в Имперском Синоде Биакси Санкаса.
И не меньший страх она испытывала, что Вем-Митрити вот-вот умрет, настолько хилым он казался. Но он также преуспевал, занимаясь организацией штата адептов, школяров и тех, что, подобно Вему-Митрити, были слишком немощны, чтобы присоединиться к Великому Походу и защищать Империю. Весь мир считал, что сишауримы были полностью уничтожены в Первой Священной Войне. Рассказы об их возвращении быстро распространялись, как сенсационные новости, пробуждая решимость в оставшихся адептах.
Это просто чудо, что министры мужа сплотились вокруг нее. С самого начала она понимала, что величайшая сила империи при ее размерах в то же время является и ее наибольшей слабостью. Империя существовала так давно, что население верило в ее могущество и успех, в то, что она способна поставлять практически неограниченное количество ресурсов, чтобы выдерживать натиск врагов, будь то внешние или внутренние. Но как только вера ослабевает, эти настроения быстро распространяются среди воинствующих племен. Сами ресурсы, составлявшие ее мощь, становятся ее
Вот что стало причиной рокового падения Иотии. Да, Фанайял поверг весь Шигек в хаос бесчинств. Да, он расколол Западную Империю надвое. Но Шигек – всего лишь одна из многих провинций, а сообщение между севером и югом всегда было морским благодаря Великому Каратаю. Стратегически потеря Иотии была не больше досадной неприятности.
Однако символически…
Кризис, с которым она столкнулась, был кризисом доверия, не больше и не меньше. Чем меньше ее подданные верили в империю, тем меньшим они были способны пожертвовать, а противники только набирались сил. Простая арифметика. Шаткое равновесие песочного замка, и весь мир, наблюдающий, как он вот-вот обрушится. Анасуримбор Эсменет решила действовать так, будто необходимо досадить всем тем, кто сомневался в ней, а они – вот парадокс! – наоборот, начали проникаться к ней доверием. Это был урок, который Келлхус вбивал в нее бессчетное число раз, тот, который она решила больше не забывать.
Владея знанием, ты имеешь власть над всем миром; веря в него, имеешь власть над людьми.
А с верой и умением она перетянет великую цепь империи, чтобы склонить чашу весов в пользу своих детей. У нее больше нет иллюзий. Она понимала, что если проиграет, то все ее сыновья и дочери обречены.
И она просто не сможет – не вынесет еще одной утраты…
Она уже потеряла Самармаса.
А ее сенешаль, Нгарау, как всегда, доказал свою незаменимость. Чем больше она погружалась в управление делами Новой Империи, тем больше понимала, что этот аппарат обладает собственным языком и шифрами. И не только понимала, почему такие люди, как Нгарау, были настолько незаменимы, но и почему Келлхус, независимо от того, насколько кровавыми были его завоевания, никогда не имел недостатка в должностных лицах среди завоеванных народов. Все требует перевода. Чем быстрее действует Аппарат, тем меньше возникает неверных толкований, тем быстрее рождаются выводы, тем решительнее действия.
Единственное колесо, которое Эсменет не могла повернуть без согласия с другими, была Тысяча Храмов. Но скоро, очень скоро она найдет решение этой дилемме.
Императрица всматривалась в темный пейзаж Момемна, меряя шагами веранду. Она думала о том, что, если смотреть издали, беспорядочные нагромождения зданий кажутся карточными домиками, а стены их – не толще пергамента. И в них спят тысячи людей, как бесчисленные крошечные личинки, уютно устроившись в своих мягких коконах. А Эсменет думает о том, как сохранить им всем жизнь.
«Мы идем по Кратчайшему Пути, – говорил ей божественный, бессердечный супруг, когда она виделась с ним в последний раз. – По Лабиринту Тысячекратной Мысли. Бог возложил на нас это бремя, бремя, которому завидуют Боги…»
Целесообразность должна стать ее правилом жизни. Столь же безжалостная, сколь и святая.
К этому часу, она знала, Келмомас уже проснулся и ждет ее возвращения. Эсменет позволяла ему спать с ней в одной кровати, просто потому, что была слишком занята.
Только в эти ночи она звала Санкаса или Имхаиласа, чтобы было спокойнее.
Сам день казался вызывающим. Ветер дул беспрерывно. Небо было практически ясным, горизонт очистился. Менеанорское море в скалистых берегах казалось темным под солнечными лучами, вспыхивающими на рябой поверхности.
Императрица присела за маленький столик рядом с Телиопой, наблюдая, как шрайя Тысячи Храмов выходит из темного Зала для аудиенций на залитую светом веранду. Анасуримбор Майтанет. Его белая ряса при каждом шаге переливалась золотом от бесчисленных, вытканных по всей ее длине, золотистых бивней. Его пышные волосы, как и свитая борода, казались неправдоподобно черными.