Воин древнего рода
Шрифт:
— Сын племени и рода нашего, пришло время умереть отроку в тебе и возродиться мужу, достойному памяти и славы предков наших. Пусть все, что делало слабым тебя, умрет сейчас в утробе зверя священного, а то, что сделает тебя сильным и мудрым, явится миру с тобой новорожденным.
Колобор взял чашу с оставшейся волчьей кровью и накапал немного содержимого на чело Чеслава. Юноша почувствовал, как тягучая жидкость надвинулась на глаза и пеленой закрыла их… На какое-то время Чеслава оставили в покое, проводя церемонию посвящения с остальными его товарищами.
Когда все семеро прошли эту часть ритуала, их, ослепших, взяли под руки и повели за пределы капища. Вся толпа двинулась вслед за ними.
Здесь Колобор стал распевно взывать к милости богов Великих и предкам племени, дабы те помогли народиться мужам славным и наградить их качествами достойными. Все присутствующие мужчины подхватывали слова волхва, повторяя их нараспев. Помощники Колобора первым втолкнули в огромную пасть Волка Огненного Чеслава.
Юноша почувствовал, что оказался зажатым с боков в замкнутом пространстве. Немного освоившись, он стал ползком продвигаться вперед по деревянной утробе чудища. Это было отнюдь не легким занятием, так как выдолбленное из ствола дерева туловище было довольно тесным и совсем не гладким. Немало ссадин, синяков и ран оставалось на его теле. К тому же юноша почувствовал, что ему не хватает воздуха, а выпитый ранее напиток, смешавшись с его кровью, превратился в огненную смесь и вот-вот вскипит в его венах. Перед его и так уже незрячими глазами поплыли разноцветные круги…
Однако вскоре Чеслав ощутил, что его измученное за день испытаний, израненное зверем, а теперь еще и продвижением по колоде уставшее тело обрело легкость. Юноша услышал, как тихий, но властный голос скомандовал ему: «Вперед!» Он сделал движение и сам не понял, каким образом оказался за пределами колоды. Внезапно поднявшийся ветер подхватил его и, втянув в сияющую не виданным им ранее светом спираль, понес по ней. Навстречу ему полетели деревья, кусты, густая трава, поляны в лесу и люди, неспокойная река с ее берегами и каменным утесом, тихие озера и холмы, а далее жилища в селениях и опять люди… Чеслав не сразу понял, что все это давно знакомо ему, еще, наверное, с рождения. И все эти люди — его родные и близкие, а мальчонка, который был среди этих людей, — это он сам. В памяти пронесся вихрь воспоминаний из его жизни, все, чему когда-то его учили и наставляли, что до сего часа постиг пытливый ум Чеслава. Затем почему-то появился волк, которого он убил и принес в дар Великим, и волчица… Но неожиданно возникли новые видения. Замелькали неузнаваемые места, события, чужие лица. Чеслав пытался запомнить, осмыслить увиденное, но его полет все убыстрялся и убыстрялся, и вскоре все слилось в какой-то сплошной движущийся хаос.
Внезапно этот хаос замер и, постепенно тая, перешел в светлую пелену, за которой юноша увидел немыслимое пространство. Такое огромное и пугающее своей безграничностью, что он почувствовал, как его сердце, до этого учащенно бьющееся, замедлило свой ритм и в какое-то мгновение остановилось совсем. Неожиданно для себя он различил нечеткие, едва движущиеся тени, и все его внимание сосредоточилось на них. Его слух уловил голоса, много голосов, таких необычных, успокаивающих и источающих тепло, что постепенно его страх отступил, а потом и вовсе испарился. Сердце Чеслава снова пришло в движение и стало биться спокойно и размеренно…
Он не различал, что шепчут ему эти голоса, и не мог понять, кому принадлежат тени, но почему-то ему показалось, нет, он почувствовал, что там, среди них, есть одна, вот та, от которой исходит какое-то притягивающее свечение… И именно она, эта тень, принадлежит его… матери. Да, он никогда не видел мать, но сейчас
Очнувшись, Чеслав не сразу понял, где находится. Он не мог открыть глаза, сколько ни силился, а пошарив руками, понял, что вокруг него — дерево. Тогда он осознал, что все еще остается в чреве чудища.
Что это было, бред или явь? Чеслав потер ладонью глаза, избавив их от вязкой подсохшей крови. Впереди, у края колоды, он увидел отблески костров. Чеслав пополз к выходу…
Когда юноша наполовину выбрался из пасти Змея-Велеса, в толпе раздался радостный приветственный крик в честь вновь рожденного. Чеславу показалось, что его путешествие по чреву священного чудища длилось вечность. Но оказалось, что это не так. Прошли лишь мгновения. Все так же ярко горели костры, все так же распевно звучали здравицы Великим.
Церемония продолжалась. Помощники волхва Миролюб и Горазд тут же острыми ножами стали срезать с его головы волосы. Его длинные пряди срезанными колосьями посыпались в траву. И только после того, как голова юноши стала похожей на голову новорожденного, несколько рук подхватили его и, изъяв из колоды, опустили на землю.
Вслед за ним под общие одобрительные крики толпы из пасти Змея-Велеса стали вынимать одного за другим его сотоварищей. Вот только со здоровяком Добром вышла заминка. Уж очень сложно ему было протиснуться сквозь тесное пространство колоды. Но и он с трудом, но все же выбрался.
К Чеславу подошел Сокол.
— Горжусь, Чеслав! Не подвел старика, леший тебя… А-а! — И довольный учитель махнул рукой.
Затем старый охотник повесил на шею посвященного молодого мужчины лапу зверя, которого тот добыл, и накинул на него шкуру волка, убитого зимой им самим.
Чеславу была приятна похвала наставника, но он чувствовал усталость и шум в голове. Ему поднесли еще раз священную чашу, и он сделал глоток…
Теперь он ощутил, как напиток ледяной рекой гасит ранее разбушевавшийся внутри него огонь. В голове Чеслава все прояснилось, а все чувства еще больше обострились. Он мог ясно различить то, что скрывала от других темнота ночи: смешанный запах леса, костра и реки, аромат цветов и трав на далеком лугу. И даже запах косули, которая притаилась на ночь среди папоротников, он чувствовал. Его слуху стали доступны все шумы леса, округи, не различимые человеком. Юноша понял, что по какой-то неведомой ему причине в нем появились сила и ловкость зверя, убитого им накануне.
Вновь ударили бубны. Чеславу доверили начать ритуальный танец в честь посвящения. Он, покрытый волчьей шкурой, подобно самому зверю, осторожным шагом прошелся вокруг костра, время от времени замирая на месте, как бы прислушиваясь, а затем присел, притаившись. И вдруг неожиданно распрямился и, вскинув руки, понесся по кругу, как бы сражаясь с невидимым противником, подпрыгивая и нанося удары, увертываясь от невидимой опасности…
Со стороны окружающих стали доноситься выкрики поддержки и одобрения. За ним в танец двинулись его товарищи, а потом стали втягиваться и остальные мужчины, присутствующие на празднике. До самого рассвета в округе были слышны звуки бубнов, дуды и свирелей, веселые крики и зычные голоса поющих.