Воин Огненной лилии

Рю Алёна

Вскоре до башни оставалось лишь несколько метров, а впереди с два десятка подгнивших орков, людей и эльфов.

«Мы погибнем», – с ужасом подумал Лаирэ.

Высокий эльф, у которого осталось лишь пол-лица, протянул к нему костлявые пальцы. С другой стороны его попытался схватить гоблин. Лаирэ увернулся и попытался отступить, но нога зацепилась за острый камень, и он споткнулся. Рикки бросился было на выручку, но позволил здоровенному орку зайти себе в спину. Тот крепко схватил Горностая за плечи.

Лаирэ

не успел подняться на ноги. Эльф и гоблин навалились на него сверху. Один вцепился в ногу, второй в плечо. От боли он закричал.

Откуда-то слева выпрыгнул волк и сомкнул пасть вокруг тонкой шеи эльфа. Не сразу Лаирэ признал в нем Куро. Мертвец повис, как утка в пасти охотничьей собаки. А через мгновение в висок гоблина вонзилась стрела. Прозрачная, словно хрустальная. Еще одна вскоре появилась и у приближавшегося к нему орка.

Выкарабкавшись, Лаирэ подскочил на ноги и только теперь увидел их спасительницу. Эри стояла на крыше одного из склепов и метала стрелы из ледяного лука. Те, как заколдованные, всегда попадали в цель.

Вспомнив, что так и не проверил магию Салонга, Лаирэ вернулся за листами и, подбегая к оставшимся мертвецам, припечатывал их, как объявления к столбам. Маг не ошибся. Заклинание срабатывало. Подгнившие тела начинало трясти, как в лихорадке, и вскоре они падали на землю.

– Вроде все, – сообщил Рикки, убирая в ножны меч. – Теперь надо флаг вешать.

– Подождите, – запыхавшись, Эри подбежала к ним. Куро уселся напротив и принялся вылизывать перепачканные в черной крови лапы.

Горностай мазнул её холодным взглядом и сухо проговорил:

– Спасибо, что помогла. Но у нас есть дело.

– Давай флаг, – Лаирэ вытянул руку. – Я повешу, а вы поговорите.

Рикки нехотя вытащил из-за пазухи сверток и, отдав ему, скрестил на груди руки.

– Мне тебе сказать нечего, – в его взгляде читалась обида. Эри не ответила, только смотрела на него, распахнув свои большие зеленые глаза.

Лаирэ надеялся, что они как-то объяснятся, но когда забрался по выщербленной лестнице наверх, то увидел их всё в тех же позах.

– Вижу, и тебе мне сказать нечего, – произнес Горностай, чеканя слова.

Эри подалась вперед, но замерла, наткнувшись на его взгляд.

– Рикки, извини, что я так ушла, – начала она.

– Не надо, – Горностай поднял ладонь. – Я же сказал, что ты мне ничего не должна. И тогда не была, а теперь тем более. Решила идти своей дорогой – так и ступай. Нечего на меня оглядываться.

Эри зажала рот ладонью, и Лаирэ показалось, что она вот-вот заплачет. Развернув флаг, изображавший орла над пшеничным полем, он торопливо принялся вязать его к торчавшей из стены балке.

Повесив голову, сестра отступила.

– Зря ты так, – еле слышно произнесла она и снова подняла на Рикки

глаза.

– Мне не нужна твоя жалость, Эри, – ответил тот. – Это ты сейчас боишься что-то потерять, а завтра и думать забудешь. Так что иди и не оборачивайся.

– Это не жалость, – она покачала головой. – Я бы хотела, чтобы мы вместе, как ты говорил...

Лаирэ не слышал, что тот ответил, но, когда вышел из башни, Эри уже брела вместе с Куро к воротам.

– Зачем ты ее прогнал? – обрушился он на Рикки. Синие глаза Горностая казались застывшими, как две льдинки.

– Потому что не хочу сажать ее в клетку, – сказал он. – Она же всю жизнь будет маяться, считая себя обязанной меня любить.

Лаирэ нахмурился.

– Ловко же ты за неё решил, – заметил он. – Может, передумаешь, пока не поздно?

– У нас дело есть, – напомнил Рикки. – Надо вернуться к Грэю.

– Нет, я пойду с сестрой, – он протянул Горностаю оставшиеся листы с заклинанием.

– Она же тебя не звала.

– Это не значит, – возразил Лаирэ, разворачиваясь, – что я ей не нужен.

Глава двадцать шестая – Дорога домой

Большую часть пути до Лансии они проехали в молчании, переговариваясь лишь когда попадались одержимые, или надо было искать место для ночлега. Лаирэ собирался спросить сестру о Рикки, но глядя в её печальные глаза, не решался. Заговорила об этом сама Эри.

В тот вечер они остановились в придорожной гостинице. Подстрелили парочку мертвецов, ломившихся в окна, и хозяева пустили бесплатно и даже накормили. Здесь Лаирэ и узнал, что местные жители объявили независимость от Лансии и теперь считали себя свободными людьми.

– Король этого, конечно, так не оставит, – качала головой хозяйка. – Но мы без боя не сдадимся.

«Вы от мертвецов-то не смогли защититься», – подумал Лаирэ.

– У дороги мы видели виселицы, – мрачно заметила Эри. – Может, подчинитесь?

– Лучше умереть свободными, – возразила женщина. – Чем жить рабами.

Ужинали они снова в молчании. Лаирэ уже к этому так привык, что, когда сестра, наконец, заговорила, чуть не поперхнулся.

– Может, оно и правда к лучшему, – сказала Эри.

Лаирэ попил воды, чтобы справиться с кашлем.

– Виселицы? – не понял он.

– Рикки, – она подняла глаза. – Каждый раз, когда он появляется в моей жизни, я теряю равновесие.

– А я помню, – ответил Лаирэ, неодобрительно качнув головой, – как тогда у Тиары ты во сне повторяла его имя.

Эри опустила глаза.

– Я брела по полю без конца и края. Искала его и не хотела просыпаться, пока не найду. Только твой голос вернул меня к жизни.

Лаирэ сжал губы.

– Поэтому и считаю, что зря мы уехали из Хаарглейда, – проговорил он.