Воин огня

Демченко Оксана Б.

– Скоро буду. Меня звали, я должен идти.

До Лауры он добрался в считаные минуты, уже не заботясь о тишине и даже наоборот – издали окликая арпу и уговаривая не бояться. Она лежала там же, по-прежнему обнимая мешок и постанывая, не помня себя, в тяжелом бредовом полузабытьи. Махиг виновато покачал головой, подхватил легкое тело, мешок, свою рубаху и штаны и побежал к дороге. Незнакомка за время его отсутствия успела привести трех заседланных коней, прежде принадлежавших разбойникам. Теперь она сидела на ступеньке кареты и уверенно, без суеты, перезаряжала пистоль.

– Меня зовут Виктория, можно просто Вики, – негромко сказала она, откладывая пистоль и принимаясь рыться в красивом мешочке, висящем на запястье. – Ей нужна соль, сейчас. Хлаф! Темно-то как… И времени нет. Эти крысы, герцогская охрана, могут вернуться,

вот что плохо. Или еще хуже: они могут понять, что все пошло криво, и сообщить ему… Хлаф! Я поняла, что тебя надо искать тут, как только узнала про улов старого болтуна. Три тунца и ни одного следа крюка… – добавила женщина, открывая маленький флакон и поднося к носу Лауры. – Кретин! Я едва успела вразумить его и отправить на новую большую рыбалку. До прибытия Хуана…

– Костес! – жалобно простонала Лаура, цепляясь за шею Ичивари. – Костес…

– Так, милочка, – строго сказала Вики, влепив увесистую оплеуху пришедшей в себя арпе и рывком отдирая ее от махига, вынуждая встать на ноги и сердито грозя пальцем самому Ичивари, пытающемуся поддержать слабую арпу. – Жить хочешь? Молодец. Если мы отсюда уберемся быстро, мы все пока что будем жить. И ты, и Костес, и даже я.

– Костес…

– Десять золотых плачу, садись в седло и скачи, куда велю. Так тебе понятно?

– Десять? – Глаза Лауры распахнулись, страх на миг отступил перед недоумением.

– Двадцать. В седло, живо!

Лаура огляделась, осознанно и довольно уверенно шагнула к ближайшему коню, вцепилась в кожаные ремни сбруи и почти повисла на них. Ичивари поднял ее и устроил в седле. Проделал то же со второй женщиной и вскочил на коня сам. Нахмурился, разбирая поводья, которые на этой узде совсем не похожи на привычные… Вики выругалась незнакомо, судя по звучанию – на сакрийском, ловко нагнулась из седла, поймала рукой кнут, брошенный сбежавшим кучером, зло и сильно хлестнула по крупу сперва одного коня, затем второго. Кивнула, довольная результатом, и выслала в галоп свою лошадь. Лаура снова тихонько завыла от ужаса. Отвечая на ее отчаяние, вверху, над темными кронами, заворочался ветер, неуверенно кашлянул гром – и тугие темные струи дождя рухнули на истомленный жаждой лес, делая ночь беспросветной… Ичивари большую часть скачки не запомнил: сперва он разбирал поводья, а затем пытался не дать Лауре свалиться на полном скаку. Арпа беспрерывно повизгивала, утратив остатки присутствия духа. Лес постепенно поредел, до опушки первой добралась Вики, осмотрелась, махнула рукой, показав направление, и погнала всю группу через поле, опять держась позади и безжалостно нахлестывая лошадей. За полем пряталась лощинка, потом мимо быстро мелькнул перелесок, едва различимый за пеленой дождя, – и впереди наметилась высокая каменная ограда. Вики резко и громко свистнула, ворота стали открываться – собственно, только по звуку и движению створок Ичивари их и заметил. Кони махом влетели в довольно узкий проем и захрипели, шатаясь и сразу переходя на шаг…

– Бгама! – в голос заорала та же Вики. – Синих под нож, если они здесь!

Ичивари тряхнул головой, пытаясь сообразить, что же творится вокруг. Хрипящих коней приняли и увели темные, как сама ночь, люди. Вики устало оперлась на руку махига, заодно ухватив за запястье для верности:

– Идем, ее надо уложить и напоить снотворным. Где ты подцепил эту обузу?

– Что происходит?

– Надеюсь, сейчас разберемся.

Вики уже тащила вперед, снова ругалась на погоду, крыс, старого хлафа и его ублюдка, который хуже всякого неублюдка… Дождь оборвался резко, стоило шагнуть под крышу. Ичивари встряхнулся, нагнулся, минуя порог широкого и довольно низкого дверного проема, пересек темный гулкий зал, проследовал в коридор, затем по лестнице наверх, и все время в темноте… Вики толкнула дверь, наконец-то отпуская запястье, тяжело ввалилась в комнату, рухнула в кресло и указала на кровать. Махиг порадовался тому, что в этом нелепом темном доме есть хоть одна свечка. Правда, она не делает светлее окончательно черную кожу девочки, усердно разбирающей кровать для Лауры.

– Тори, снотворное ей, и приглядывай, совсем не в себе девица, – тихим блеклым голосом буркнула Вики. – Где мой хлафов Бгама? Где хоть кто-нибудь? Я что, должна сдохнуть тут мокрая, замерзшая и без капли виски? Эй, дикарь! У тебя хоть какое годное имя есть? И не начинай

про Костеса, у меня еще найдется заряженный пистоль, и я зверски зла.

Черная девочка закончила подтыкать одеяло и поправлять торопливыми движениями многочисленные подушки, по мнению Ичивари, совершенно излишние. Малышку махиг мысленно назвал служанкой, вспомнив бесполезное на зеленом берегу слово. Он прикидывал, что оно означает здесь, и заодно следил за девочкой. Та подхватилась и убежала. Без стука прикрыла дверь, по коридору ступает тихо и уверенно. Почти сразу вернулась, поставила на столик большую бутыль знакомого махигу вида, два тяжелых прозрачных стакана. Ичивари сразу понял, что такая штука без ручки и есть стакан, обрадовался слову, наконец-то получившему зримое соответствие. Шагнул, поднял один и стал рассматривать. Дома пробовали делать стекло, для окон постепенно научились лить маленькие кусочки, набираемые в квадратики переплета и укрепляемые смолой. Но более сложное пока не получалось…

– Какого нерха ты торчишь посреди комнаты, скалишься и молчишь? – громче окликнула Вики. Зубами вцепилась в пробку, дернула головой и торопливо наклонила бутыль над вторым стаканом. – Имя у тебя есть? Или ты немой, как все черные? Нет, ты ж в лесу разговаривал… Тори, где Бгама? Разберись.

– Чар. – Удивляясь себе, Ичивари назвал настоящее имя, провожая взглядом девочку. – А почему они немые? Такой народ?

– Такой закон: тем, кого вывозят с берега Таари, сразу режут языки. Указ нашего славного короля, составленный по велению премудрого ментора: говорить могут только люди, – зевнула Вики, резко поднимая стакан и явно собираясь пить неразбавленную гадость.

Ичивари сердито отобрал стакан, выплеснул и поставил на столик, не слушая ругань. Убрал подальше бутыль с отравой, сел на пол, недоуменно пожимая плечами:

– Это «живая вода», ее нельзя пить, я знаю наверняка. А они разве не люди?

– Они рабы, – убедившись, что бутыли ей не видать, и чуть успокоившись, буркнула Вики. Подмигнула: – Ты тоже не человек, если верить нашему величеству. Но ты очень похож на тагоррийца-южанина. Если ваш берег все же захватят, вам, наверное, придумают клеймо на лоб ставить. Или еще что-то сообразят. Сходство недопустимо и оскорбляет нас, хозяев жизни. О, ты понял. Это хорошо, это ты молодец. И даже не разозлился, только задумался… тоже правильно.

Ненадолго повисла тишина. Ичивари прикрыл глаза, запоздало ощущая, как же устал за этот день от впечатлений. Настолько, что уже не думает, не удивляется и даже не желает замечать ничего вокруг. Он перегорел еще в городе, вторым ударом было предательство тех вооруженных мужчин, оставивших женщину в лесу на явную и заведомую смерть. И следом – крик Лауры… А затем трусость злодеев и собственное усталое спокойствие при отнятии чужой жизни. И дождь, напоивший лес по воле Лауры, пусть и неверно понятой асхи. Махиг встряхнулся. Нет, вот о Лауре точно не надо пока что думать! Не время. Лучше открыть глаза и хоть теперь, запоздало, рассмотреть женщину, из-за которой он ломал кости и рвал шеи совершенно незнакомым людям. И позже не скрылся, хотя она сразу предупредила: знает, кто таков. Выкрикнула имя Хуана, наверняка того самого, которого незадачливые разбойники в прошлом лесу шепотом и оглядываясь именовали мясником.

Смотреть на Вики было неудобно: свеча стояла низко, к тому же в светильнике, позволяющем огню нарисовать лишь желтый круг на потолке и бросить один острый луч в сторону двери. Ичивари немного подумал, моргая и сонно щурясь. Сходил за свечой, добыл ее из неудобной подставки и поместил в пустой стакан. Стукнул донышком по столику, уселся рядом и принялся рассматривать Вики, хмурясь и даже пожимая плечами от удивления. Она была даже не бледной, а какой-то серо-белой, вроде старого снега накануне весны. Волосы растрепанные, мокрые, наверняка темнее настоящего своего тона, но и теперь они похожи на степную траву под солнцем, высушенную до желтизны. Глаза крупные, со странным разрезом, широкие, словно мир ее удивляет и смотрит она – распахнув веки, изумленно, восторженно… Брови темные, и почему-то они размазались и тенями поплыли вниз, смытые дождем. Под глазами тоже тени, болезненные, черные. И губы ненормально красные. Жар? Или болезнь еще того похуже, затяжная… А вдобавок грязь. Вики скакала позади, ей досталось немало брызг и целых полужидких комков, залепивших одежду, руки, размазанных по щекам…