Воин огня

Демченко Оксана Б.

– Тебе совсем худо? – расстроился Ичивари.

– А-ах, санарха, да что же я! – расстроилась женщина, закрывая лицо руками. Рассмеялась: – Ты дикарь! Нельзя нагло глазеть на растрепанную женщину с размазанным гримом. Я-то хороша, сама глазею и ни о чем не помню… да уж, погодка для лета нерхская, и еще галоп по лужам… Отвернись.

Вошла девочка, жестами показала нечто сложное, движениями заменяя слова. Забрала свечку и устроила в подставке. Поклонилась Ичивари, улыбнулась и махнула, мол, иди со мной, провожу. Махиг спорить не стал. Надо отдохнуть, думать он все равно пока что не в состоянии, да и Лаура спит… Тори почти бегом гибко и беззвучно скользнула вниз по лестнице, миновала коридор, обозначила жестом дверь, тоже широкую и низкую,

вынудившую нагнуться. Прошла залу насквозь и толкнула еще одну дверь, сделала несколько шагов по коридору, снова открыла дверь. Широким движением руки обвела комнату, Ичивари понял – это место выделено для него. Остановился, озираясь и недоумевая: почему везде темно? Но Тори уже зажигала масляные светильники на столиках, один за другим, целых пять. Завершив на этом заботы о госте, улыбнулась и ушла, двигаясь замечательно тихо, и башмачки у нее – Ичивари разглядел – были удобные, из тонкой кожи, с гибкой подошвой.

Оставшись в одиночестве, махиг пошел вдоль стены, гладя рамы картин, охая и улыбаясь: наконец-то удалось увидеть дом, который соответствует его представлениям о настоящем городе, правильном. Путь тут пахнет пылью и немного затхлостью, но ведь можно открыть окно. Зато в комнате просторно, много воздуха, чисто, вещи интересные, их определенно делали настоящие мастера. Ичивари уделил внимание узорным резным ножкам и обивке кресел. Погладил стол, оценивая полировку и лак. Долго хмурился, пытаясь понять, зачем нужна кровать шириной в два метра и почему над ней повесили так много ткани? Может, выстирали и сушат? Не похоже, она уже сухая и связана вверху пучком… Ткань нелепая: почти прозрачная. Для одежды такая не годится, из чего ее делают, тоже неясно. Пахнет пылью. Зачем такую вешать, затрудняя дыхание спящих?

В дверь негромко постучали. Не дожидаясь ответа, открыли створки полностью. И, напрягаясь изо всех сил, стали втаскивать тяжеленную бочку с водой. Для двоих – непосильная работа! Тем более что один темный слуга стар, а второй не особенно высок ростом и сух телом. Ичивари помог, похлопал обоих по плечам, благодаря за полезное дело, принял целую охапку ткани для вытирания – и снова остался один. Повозившись, он смог открыть настежь две створки высоких окон. Сразу стало легче дышать. Сейчас, чуть успокоившись, освободив тело от грязи и накинув на плечи большой кусок ткани, взятый с кровати, Ичивари почувствовал себя вполне довольным жизнью, хоть и голодным. Вот только ложиться с мокрой головой на подушки было неловко: слишком тут все чисто, да и кружево отделки хитрое, тонкое, совсем паутинка. Шевельнув плечом, махиг расправил на полу две тряпки для вытирания и лег удобно, не стесняя себя и не заботясь более о соблюдении чужих обычаев. В конце концов, он тут гость, комнату дали в пользование ему одному. Прохладно, масло в светильниках пахнет травами и не дает копоти. Тихо… Хорошо. Махиг прикрыл глаза и попытался вызвать добрый сон, позволяющий посетить зеленый берег и увидеть секвойи. Он желал ощутить терпкий влажный запах смолы и тумана, цветов и морской соли, услышать знакомых птиц своего берега…

На сей раз в дверь даже не постучали. Ичивари решил пережить нашествие, притворившись спящим. У бледных нелепые обычаи! Видимо, они ночами совсем не спят, а только моются, зажигают свечи, гасят, бродят по коридорам, заглядывают туда и сюда… Пытаются вспомнить, сколько комнат в огромном доме и которая из них своя. Шаги упрямого посетителя приблизились вплотную. Ичивари сердито обернулся, потянул используемую вместо одеяла ткань, сел… И поперхнулся готовыми сорваться с языка словами, даже закашлялся.

Вики, оказывается, тоже вымылась, а еще она распустила влажные волосы и накинула на плечи точно такую ткань, что пучком висела над кроватью. Закуталась в прозрачный узор – и явилась проведать гостя весьма неодетая. Сквозь туман невесомых нитей угадывалось решительно все, а воображение охотно дорисовывало то, что было полускрыто тенями и складками. Чувствуя себя окончательным

дикарем, Ичивари сидел и смотрел, забыв дышать. Оказывается, далеко не обязательно бледные – слабогруды. И кожа у Вики не серая, она удивительная, цвета свежего молока с ягодным румянцем…

– Чар, я решила уточнить, на том берегу у тебя осталась жена? – негромко спросила женщина, поправляя волосы и осторожно улыбаясь. – Ты не подумай чего дурного обо мне, но я так устроена – не верю в одолжения без оплаты.

Женщина медленно опустилась на колени, поправила край ткани, выбранной махигом для подстилки, и села совсем рядом, позволяя прозрачной накидке свободно сползти с плеча. Вики задумчиво повела головой, и волосы рассыпались свободнее, обняли плечи. Тонкая ладонь тронула напряженную руку махига, на миг пальцы сплелись с его грубыми, крепкими. Вики чуть отстранилась, запоздало и бессмысленно поправила скользкую ткань, ничуть не скрывающую тело. Вздохнула так, как не дышат люди леса, – колыхнувшейся грудью, а не животом.

– Нет жены, – шепотом выговорил Ичивари, понимая, что ответа от него не ждут. Но молчать становилось удушающе невыносимо, а иные слова и мысли будто попрятались…

Кожа руки помнила прикосновение белых пальцев. Воздух в легких делался все горячее, в животе плясал, набирая силу, полубезумный арих. Махиг сжимал зубы и сохранял неподвижность, берег остатки выдержки и осознавал себя, странное дело, покорным пленником хозяйки дома. Именно пленником, а никак не гостем. Каждым вздохом Вики воровала его свободу. Каждым движением плела ловчую сеть, присваивая все взгляды, все мысли и даже, пожалуй, еще не родившиеся сны…

– Ты свободен от обязательств, и это к лучшему. Видишь ли, я не стану лгать и утаивать, ты очень и очень нужен мне, не буду скрывать даже худшего: это вопрос жизни и смерти. Моей жизни и моих людей, для тебя то и другое – чужое дело, ненужное, опасное… Если бы ты был сакром или тагоррийцем, мы могли бы обсудить возмещение за услуги золотом, землями или связями, – почти виновато отметила Вики, осторожно устраивая руку на плече махига и чуть наклоняя голову, чтобы заглянуть в его лицо. Вторая белая рука вспорхнула и бережно прочесала мокрые волосы Ичивари, отбросила пряди от лица.

– Золото? Зачем? – поморщился махиг, ощущая, как мерзнет плечо, лишенное прикосновения тонких пальцев.

– Тебе не требуется, знаю. Но такой путь был бы предпочтительнее. Увы, тебе чуждо все перечисленное. Ты даже не понимаешь ценности и настоящего смысла слов и обещаний, поэтому я предлагаю совсем простой договор. – Вики вернула свою руку на смуглое плечо. – Я пользуюсь всеми твоими способностями, ты в обмен получаешь… все права. Это честно. У вас подобный договор не сочли бы оскорблением или нарушением традиций? Наконец, я такая – годна для договора?

Ичивари молча покачал головой, вздрогнул и кивнул, запутавшись в вопросах и снова думая о ловчей сети и о себе – счастливо запутавшемся, страстно желающем никогда не обретать свободу одиночества и покой хладнокровной логики… Махиг пил аромат белой кожи, неотрывно глядя в темные, почти черные в тенях ресниц, глаза Вики. Он чувствовал, что трудноуловимый незнакомый запах длинных влажных волос много опаснее «живой воды»: и надо бы отказаться от подозрительной сделки с неясными условиями и обязательствами, но это уже непосильно. Он воин, он побежден без боя и более того: во имя подобного плена он готов стоять у столба боли так долго, сколько потребуется… Сама не ведая того, Вики поправила волосы левой рукой, почти точно исполнив ритуальный жест просьбы о бусах. Качнулась всем телом ближе, и махиг сперва ощутил прохладную щекотку невесомой ткани, а затем тепло и упругость кожи. И арих, уступивший асхи место советника и покровителя на долгие месяцы морского странствия, взметнулся гудящим пламенем, в единое мгновение вскипятил и испарил с огромным трудом накопленную рассудительность. Покой глубокой воды жил лишь в глазах Вики, делая их еще более загадочными, не отпускающими взгляда…