Воин
Шрифт:
Продавец был прав: коня не мешало бы откормить, но в остальном он казался крепким.
Лэрд обменялся вопросительным взглядом со своим вассалом:
– Что думаешь?
Бракен пожал плечами:
– Богатому как хочется, а бедному как можется.
Это верно. Локлан вынул кошель и расплатился с торговцем. Взяв за поводья свое новое приобретение, он заметил, что его спутник отступил в тень, завидев приближающихся всадников.
Продавец кинул украдкой взгляд на дворянина, скачущего впереди. Это был тучный мужчина лет двадцати пяти. По реакции торговца было
– Доброго дня, милорд, – угодливо поздоровался барышник, но знатный сноб лишь презрительно усмехнулся и продолжил свой путь.
– Хвала Богу, не остановился, – негромко заметила старуха. – На прошлой неделе он отобрал у нас весь навар. Сказал, в счет уплаты налогов. Но я подметила, что у него появились новые башмаки и туника, отороченная мехом, в то время как мы едим гнилую капусту.
Мак-Аллистер не пошевелился, пока дворянин и его эскорт не проскакали мимо, удостоив его и торговцев лишь взглядом. Когда кавалькада скрылась вдали, Бракен подошел, взял мерина под уздцы и повел его к их лошадям.
– Это был твой друг? – многозначительно спросил его горец.
– Даже больше… Заслуженный клиент.
Шотландец ухмыльнулся:
– Поужинали вместе на прошлой неделе?
– Вообще-то, всего две ночи назад. Слишком недавно, и я уверен, что он еще помнит мое лицо.
– Путешествуя с тобой в Руан, я напрашиваюсь на неприятности?
– Скорее всего.
Мак-Аллистер покачал головой. Благоразумней было бы предоставить Бракена и его семейство самим себе, но горец был не таким человеком. Попавшему в опалу аристократу нужно вернуться к нормальной жизни, а этого не случится, если англичанина вздернут на виселицу за преступления, которые его вынудили совершить.
– Нам лучше держаться лесной чащи, – предложил Локлан.
– Абсолютно согласен. В любой момент еще кто-то из моих клиентов может организовать засаду, чтобы меня поймать.
В глазах Бракена безошибочно читалось веселье.
– Уж слишком ты наслаждаешься происходящим.
– Горечь может во многом лишить радости, но она же одаряет тебя богатым чувством юмора. Так как именно это чувство в последнее время служило мне основным источником развлечения, я склонен наслаждаться подобными моментами.
Мак-Аллистер решил, что не стоит винить англичанина за такую позицию. Ведь лэрд и сам ценил юмор в любой ситуации, а еще он заметил, как англичанин вложил в руку пожилому торговцу, продавшему мерина, маленький мешочек с монетами, полученный от Локлана ранее в уплату за службу.
Когда они вернулись к оставленным спутникам, то обнаружили женщин и Брайса сидящими на земле и играющими в кости, чтобы скоротать ожидание. Горец замер, захваченный этим зрелищем. Раньше он не мог даже вообразить благородную леди, не говоря уже о принцессе, которая настолько в ладу с собой, что снизошла до такой вульгарной игры, да еще и сидя на земле. Но эти две дамы, Катарина и Джулия, действительно от души наслаждались происходящим.
Бракен отвесил Кэт легкий поклон:
– Ваш конь ожидает вас, миледи.
Принцесса
– И прекрасный конь, надо сказать, – заметила она, похлопала лошадь по морде и погладила ее шею. Животное, казалось, абсолютно не возражало против такой демонстрации расположения к нему новой хозяйки. Локлан, конечно, не винил коня за это, ведь и сам был бы не прочь получить немного ласки от этой необычной женщины.
Шотладнец вытащил из седельных сумок мешок с фуражом:
– Наверное, надо немного покормить его, прежде чем мы двинемся в путь.
Бракен согласился:
– Мало нам будет проку, если он рухнет замертво от голода.
– И это, скорее всего, испортит мне день, – шутливо добавила Кэт. – У меня вовсе нет желания погубить бедное беззащитное животное, особенно такое красивое.
Мерин горделиво тряхнул гривой, словно понял ее слова.
Накормив его, они сели на коней и продолжили свой путь.
Горец ехал молча. Брайс и Джулия поддразнивали друг друга и Катарину, которая невозмутимо сносила их колкости. Их товарищеские отношения вызвали в Локлане сильную тоску по собственным братьям. До этого момента он даже не подозревал, как одинок был в этом путешествии. Порой неделями не с кем было поговорить, кроме как с собой. Ему это не слишком нравилось, но все же куда лучше, чем беседовать со своим жеребцом.
– А расскажите нам о Шотландии, лорд Локлан, – обратилась к горцу Джулия, выводя его из раздумья. – Я слышала, что это дикое место, где мужчины одеваются не так, как нормальные люди.
Катарина рассмеялась:
– Уж эти мужчины точно одеваются, как нормальные люди. Взгляните на Локлана. Не такой уж он странный.
Лэрд улыбнулся:
– Странный по сравнению с кем? Наглядевшись на таких, как вы, могу сказать, что мы, шотландцы, одеваемся и ведем себя лучше всех.
Он посмотрел на Джулию:
– Шотландия – это Божья страна, девушка. Ты никогда не встречала ничего прекраснее. Ее холмы и горы вздымаются, словно спины великанов, стремясь коснуться самых безоблачных небес, какие ты только видала.
– Как я хочу скорее попасть туда!
Катарина тихо засмеялась:
– Когда ты рассказываешь о Шотландии, я почти наяву ощущаю запах вереска.
– Я бы не рекомендовал пробовать его на вкус. Повезет, если после не будешь мучаться похмельем, – поддразнил Кэт Локлан.
– Хороший совет, – отозвалась она.
Они скакали весь день и остановились лишь на закате. Пока остальные разбивали лагерь для ночевки, Мак-Аллистер отправился добыть какую-нибудь дичь на ужин и довольно быстро обнаружил двух зайцев. Поставив петли, он поймал их и отправился обратно.
Подходя к протекавшему около их лагеря ручью, чтобы умыться, лэрд услышал, как Катарина произнесла его имя:
– Локлан немного мрачный.
Шотландец знал, что подслушивать – плохо, но в то же время женщинам не следовало обсуждать его за глаза. Решив, что иногда можно и попробовать поправить злом другое зло, горец подкрался поближе и увидел обеих спутниц у воды, умывающих лица.