Воин

Макгрегор Кинли

– Не лучше ли нам подождать до утра? – спросила она Пустельгу. – Не стоит беспокоить его домочадцев посреди ночи.

Следопыт покачал головой:

– Многие члены Братства ведут ночной образ жизни. Они предпочитают спать днем и бодрствовать ночь напролет.

Это показалось Катарине странным:

– Почему?

Лэрд шумно выдохнул и ответил:

– Потому что люди… и плохие воспоминания чаще всего приходят по ночам, когда человек наиболее уязвим.

Пустельга кивнул и посмотрел на Локлана.

Тот,

встретив его взгляд, едва уловимо наклонил голову, давая понять, что понимает, отчего следопыт во время сна держит у кровати зажженную свечу, а в руке кинжал. С ним такое случалось не раз, и вспоминать об этом не хотелось.

К чести Катарины, она, кажется, тоже это поняла.

– Не выйти ли нам на палубу?
– предложила она.

Пустельга отрицательно покачал головой:

– Можете считать меня чересчур подозрительным, но я думаю, лучше нам ждать здесь. Когда корабль причалит, я отправлюсь на поиск лошадей, а затем вернусь за вами. Полагаю, чем меньше людей нас увидит, тем лучше.

– Мне и самой это не нравится, я тебя понимаю, – согласилась Кэт.

Вся троица устроилась поудобнее для предстоящего путешествия через пролив. Пустельга взгромоздился на бочку так, чтобы вести наблюдение через узкую щель в борту корабля. Катарина с горцем уселись на пол, и девушка прислонилась к боку шотландца.

Было что-то невероятно успокаивающее в том, чтобы находится так близко к Локлану, чувствуя, как покачивается корабль. Никогда в жизни Кэт не чувствовала себя настолько безопасно. Присутствие этого мужчины умиротворяло ее, хотя привычная жизнь была разбита на куски, и Катарина сейчас убегала от уготованного ей будущего, не желая, чтобы оно ее догнало.

Изумленная тем покоем, который ощущала, она взяла руку Мак-Аллистера:

– Ты уже думал о том, что скажешь своему брату?

– Да. «Здравствуй» кажется мне неплохим началом беседы.

Катарина рассмеялась:

– Кроме шуток.

– А я и не шучу, – глаза шотландца блеснули, а затем стали смертельно серьезными. – Все завит от того, окажется это Киранн или кто-то другой. Если Киранн, то, боюсь, я придушу его прежде, чем мы успеем обсудить, через что он заставил пройти нашу семью.

Кэт прищелкнула языком в ответ на эту напрасную угрозу:

– Я знаю, что ты не такой плохой. Скорее всего, ты обнимешь брата и пригласишь его вернуться домой.

Лэрд усмехнулся:

– Да, но все-таки желание придушить его будет велико.

– Но ты ведь сдержишься.

Мак-Аллистер взял руку, которой принцесса касалась его, и начал неспешно перебирать девичьи пальцы. Прикосновение горца вызвало дрожь в теле Кэт.

– Твоя вера в меня велика, – заметил Локлан.

Катарина наморщила нос и отозвалась:

– Да. Ведь я тебя знаю. Ты же зануда.

Горец покачал головой в ответ на ее поддразнивание. Если бы кто-то другой сказал ему такое, он бы смертельно обиделся.

Но в устах этой девицы все оскорбления звучали, скорее, как слова нежности.

Что-то было с ним не так.

А затем мысли Мак-Аллистера вернулись к Киранну. Живот его скручивало в узел от сомнений, но присутствие Кэт успокаивало. Лэрд верил, что пока она рядом, все разрешится самым правильным образом. Впервые в жизни у него было такое чувство.

Катарина – самое настоящее сокровище!

Горец повернул голову к Пустельге:

– Ты не оставишь нас на минутку?

Тот сперва даже не пошевелился, словно ему потребовалось время, чтобы понять, что обращаются именно к нему.

Затем он ответил:

– Да, – и в мгновение ока покинул комнату.

Такое проворство ошеломило Локлана:

– Этот человек всегда перемещается слишком быстро.

Кэт кивнула:

– Временами он кажется таким загадочным.

Но Мак-Аллистер собирался обсудить вовсе не это. У него были гораздо более серьезные темы для разговора. Он взял руки Катарины в свои ладони, крепко сжал и повернулся к ней всем телом. Любопытство в глазах принцессы обожгло шотландца, и на один удар сердца его храбрость пошатнулась.

Однако жар девичьих рук вдесятеро укрепил его решимость и снова вернул способность говорить:

– Я хочу быть с тобой, Катарина.

Кэт озадаченно сдвинула брови:

– Но ты и так со мной.

– Нет. Я не это имел в виду.

Горец проглотил комок в горле и заставил себя произнести то, что на самом деле подразумевал:

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

От этих слов у Кэт перехватило дыхание. Она и мечтать не смела, что этот мужчина когда-нибудь скажет ей такое. Часть ее все еще не была уверена, что это не сон и не ошибка.

Локлан Мак-Аллистер хочет на ней женится?

Это невообразимо! И все же это было исполнением ее мечты. Хотя Катарина осознавала, каких жертв такое решение потребует от лэрда. А было ли это ясно ему?

– Локлан… Я… Ты понимаешь, о чем просишь?

Взгляд шотландца обжег ее своей убежденностью:

– Более чем.

Кэт не ощущала такой уверенности:

– Ты знаешь, что мой отец сделает, если узнает об этом?

– Мне плевать.

Глаза Катарины наполнились слезами:

– Твой клан…

– Его может возглавить мой брат. Брейден стал бы… – Мак-Аллистер замялся, словно на ходу меняя то, что собирался сказать, – достойным лэрдом.

Кэт засмеялась, отказываясь верить, что горец на самом деле оставил бы ради нее своих людей:

– Мой отец никогда не прекратит за нами охотиться. Он обещал меня другому, а король Франции не любит поражений.

Локлан усмехнулся ее страхам:

– Как и мы, шотландцы. Вспомни: мы – единственная страна, которую не смог покорить Рим. Им пришлось выстроить стену, чтобы защищаться от нас.