Воинский класс
Шрифт:
— Это поэтому мне стало так хорошо? — Проворковала Энни.
— Точно.
— Ммм. Ну, понятно. — Она позволила ему продолжать. Обычно оба очень боялась щекотки, но он смог массировать ее ребра и бока, вообще не вызывая ее. Его руки скользнули вниз, к крестцу, почти к ягодицам, и не было никакого способа убедить его остановиться. — Так скажи мне, Дэв, почему ты вдруг решил совместить массаж с изложением его технических особенностей? Ты считаешь, что мне будет лучше в более научной атмосфере? Летчик-испытатель всегда летчик-испытатель?
— Но ведь получилось? — Спросил он. Но ощутив, как она напряглась в знак протеста, быстро
Энни отвернулась, явно заканчивая сеанс массажа и слабо улыбнулась.
— Спасибо, коллега, — сказала она. — Мне понравился массаж. И эти твои мысли.
— Но, по-моему, сейчас будет какое-то «но», — сказал он. — Он взял ее за руки и взглянул ей в глаза. — Энни, подожди. Я должен сказать это, пока меня не переполнило.
— Дэв, сейчас не время…
— Да, это так. Я без ума от тебя. Ужа давно, с тех пор, как ты попала сюда. Мы уже пересекались несколько раз, но ты всегда относилась к этому как к случайной встрече со старшим по званию офицером, разговаривая или официально, или как со старшим братом. Да и вообще, ты была слишком занята, чтобы обращать на меня внимание. Ты ведешь себя, словно наша единственная ночь была ошибкой, словно мне должно быть стыдно за то, что мы сделали. Я довожу до твоего сведения, Энни, что больше так не будет. Из всего того, что с ними случилось, я понял одно, то, о чем я не сказал на сегодняшнем разборе полетов. Я понял, что жизнь слишком коротка. Если ты хочешь чего-то, то нужно определяться прямо сейчас, потому что завтра мы сможем снова оказаться без сознания в сугробе после катапультирования из сверхзвукового бомбардировщика, сбитого над вражеской территорией. — Энни через силу рассмеялась — хотя после того, что с ними случилось, это было определенно не смешно.
— Дэв…
— Дело в полковнике Люгере, да? — Спросил Деверилл. Энни посмотрела ему в глаза и кивнула. — Ты уж прости меня, Энни, но тебе не кажется, что этот парень немного странный? Да, я знаю, что он прежде всего полный трудоголик, но его же вообще ничего более не интересует. Он просто как машина какая-то, или что-то типа того. — Он ожидал, что она запротестует, но понял, что она знала, что он был прав. — И где он сейчас, Энни? Если он твой мужчина, то почему его нет рядом? Все остальные были на нашем прибытии, и только Люгера не было. — Она не смогла ответить, потому что сама этого не знала и не понимала.
— Я не хочу никого охаивать, и не буду говорить ничего, кроме одного: я хочу тебя, Энни. Мне кажется, что у нас есть что-то общее. Я хочу, чтобы ты это знала. И, думаю, ты тоже так думаешь. А если полковник Люгер тебя добивается, то избрал крайне прикольный способ делать это. Ты заслуживаешь намного большего. Я могу дать тебе это. А он? — Он поцеловал ее в лоб, его губы были такими же теплыми, как и его руки. — Я не требую от тебя ответа сейчас же, — искренне добавил он. — Но я хочу напомнить тебе, что всегда добиваюсь того, чего хочу. Я думаю, ты тоже хочешь чего-то большего. — Он улыбнулся ей, мягко прикоснулся рукой к ее щеке и отошел. — Я позвоню тебе.
Энни замерла на несколько долгих мгновений, не двигаясь и пытаясь, явно будучи не в состоянии это сделать, навести порядок в своих голове и сердце,
Чьи-то печальные и измученные глаза с другого конца коридора наблюдали за тем, как они оба ушли.
* * *
В соседней комнате разбора полетов генерал-майор Роман Смолий, командующий ВВС Республики Украина закончил свой доклад и собирался идти, когда заметил свет в зале напротив, где Дьюи и Деверилл докладывали о своем вылете. Он заглянул внутрь и с удивлением увидел сидящего там полковника Дэвида Люгера. Он сидел, положив руки вдоль боков, наклонив голову и ровно опустив ноги на пол.
Он узнал позу, которую требовалось принимать заключенным, когда тем позволялось сесть и отдохнуть.
— Полковник Люгер?
Дэвид поднял голову и положил руки на стол, открытыми ладонями вниз. Еще одна поза заключенного, под называнием «сидеть и слушать». Люгер быстро спохватился и обернулся, чтобы посмотреть, кто там вошел. Увидев Смолия, его глаза потемнели и он поднялся на ноги, принимая вызывающую и одновременно оборонительную позу. — Что вы здесь делаете, генерал?
— Мне было разрешено провести совещание с полковником Бриггсом, старшиной Уоллом, майором Уэстоном и другими участницами операции, приземлившимися в Борисполе, — ответил Смолий. — Я буду проводить анализ российских систем ПВО и эффективности ваших технологий снижения заметности. — Он вопросительно посмотрел на Люгера. — Могу я спросить, что вы здесь делаете?
— Нет, не можете.
— Почему вы не были на церемонии, и не участвовали в разборе полетов?
— Не ваше дело.
— Конечно, — кивнул Смолий. — Я не ваш командир и не могу требовать ответа.
— Чертовски верно.
— Это ваш выбор, — Смолий внимательно посмотрел на Люгера и добавил: — Zdyes ooyeezhzhayoo seechyas — Вы можете уйти.
Глаза Люгера притерпели необыкновенные изменения — его взгляд мгновенно стал кротким и пассивным, но через мгновение его глаза засветились бешеным гневом, а затем его взгляд мгновенно снова стали безучастным. Он словно снова вернулся в тот гадюшник, в котором оказался заключен в Литве годы назад, превращенный в робота, выполняющего команды жестоких садистских надзирателей, затем на мгновение обрел волю к сопротивлению, затем в то же мгновение закрылся в пассивном, защитном состоянии, затем снова вспыхнул от гнева, будучи готовым убить. — Idi k yobanay matiri, — сплюнул он.
Люгер попытался пройти мимо Смолия, но крупный украинский генерал протянул руку, перекрывая ему проход.
— Вы больше не заключенный, полковник, — сказал он. — Вы свободный человек, американец. Вы полковник и инженер ВВС США. — Глаза Люгера сверкнули. — Я больше не враг. Я больше не ваш мучитель. Я не заслуживаю того, чтобы вы так выражались по поводу моей матери.
— Вы всегда останетесь тем больным ублюдком, издевавшимся над беспомощным сломленным человеком в «Физикусе», — выпалил в ответ Люгер. — Я убью вас, если смогу.