Вокруг Света 1993 №03
Шрифт:
— Вы были членом команды? — спросил он.
— Да.
Не матрос, конечно. Для матроса вы жидковаты.
— Штурман.
Хоффманстааль хмыкнул — звук получился глубокий, говорящий о мощных, больших легких.
— Ну, стало быть, вам и карты в руки. Как будем выбираться отсюда?
— Тут и делать нечего. Мы сейчас на оживленном морском пути. Думаю, нас скоро выловят...
— Как скоро?
— Не представляю. Я даже не знаю, успели ли мы подать сигнал SOS. Все произошло чересчур быстро.
Крэйг вздохнул
— Скорее всего, не успели,— продолжил он.— Первыми взорвались баки под самой рубкой. Интересно бы знать, кто там курил...
— Ага. Значит, в конце концов нас подберут. А до тех пор придется попоститься?
Крэйг устало встал.
— Вы недооцениваете Торговый флот.
Он прошлепал на корму и распахнул рундук с НЗ под банкой. В рундуке были манерки с водой, жестянки с галетами и солониной, банки с соком, аптечка.
— Более чем достаточно для двоих,— прокомментировал Крэйг. Он повернулся, оглядывая волны.— Как вы думаете, еще кто-нибудь спасся?..
Хоффманстааль покачал головой.
— Я все время смотрел. Никого. Всех утянуло с кораблем...
Крэйг все-таки продолжал всматриваться в дым — колышущаяся вода в масляных пятнах, обломки, последние задыхающиеся языки бензинового пламени. Больше ничего.
Хоффманстааль заметил:
— По крайней мере, голодать нам не придется. У вас были друзья... на корабле?
— Нет,— Крэйг сел, отвел со лба мокрые волосы.— А у вас?
— У меня? Никого. Я пережил всех моих друзей. Теперь довольствуюсь тем, что я — просто... человек толпы. Легкая компания для вина и беседы — это все; что мне нужно.
Они сидели, разделенные банкой, словно пытаясь хоть как-то уединиться, и рассказывали друг другу о себе. Хоффманстааль сам определял себя как искателя приключений. Никакое место не могло удержать его надолго, и он почти никогда не возвращался в те края, где уже бывал. Он был секретарем бывшего посла США в Малайзии, на Борнео занимался драгоценными камнями, а в Китае — тиковым деревом; несколько его картин выставлялось в парижской Галерее искусств. А на «Лючиано» он направлялся в Дамаск, чтобы изучить некие старинные манускрипты — надеялся найти там сведения об одном из своих предков.
— Я родился в Брашове,— рассказывал он,— но согласно семейным преданиям наш род происходит из других мест. Можете считать мое копание в родословной снобизмом, но это увлечение захватило меня на долгие годы. Я ищу не славы, но одних лишь фактов.
— При чем тут снобизм? — возразил Крэйг.— Я лично завидую вашему красочному прошлому.
— Значит, у вас скучная жизнь?
— Да нет, не скучная, просто... краски в ней побледнее. Вырос в закоулках Атланты. В трущобах. Тяжелое детство, и все такое. Хулиганы...
— Вы-то были слишком хилым, чтобы быть хулиганом.
Крэйг кивнул, удивляясь, почему его не возмущает это вторичное замечание о его тщедушности. Пожалуй, решил он, это потому, что ему нравится этот огромный человек.
— Я много читал,— продолжил Крэйг.— Интерес к астрономии помог мне выучиться штурманскому делу, когда я служил во флоте. А когда отслужил, решил: чем возвращаться в трущобы, останусь на море.
Они продолжали беседовать негромко и откровенно до самой ночи. Над ними все время кружили чайки.
— Красивые, правда? — спросил Крэйг. Хоффманстааль взглянул вверх, его светлые глаза сузились.
— Стервятники. Пожиратели отбросов. Посмотрите на эти злые глаза, на эти клювы... Брр!
Крэйг пожал плечами.
— Давайте лучше поедим. И между прочим, вам бы следовало заняться своим порезом...
Хоффманстааль покачал массивной головой.
— Если вы проголодались, ешьте. Я пока не хочу.
Он осторожно слизнул сползавшую по его щеке капельку крови.
Они считали дни по зарубкам на планшире. Две зарубки спустя Крэйг впервые заметил неладное.
Они уговорились о распределении продуктов. Впрочем, о пайках речи не было — для двоих еды было с избытком.
Но Крэйг ни разу не видел, чтобы Хоффманстааль ел.
Хоффманстааль, рассуждал Крэйг, человек большой, рослый. Его аппетит, несомненно, должен соответствовать размерам могучего тела.
— Предпочитаю есть ночью,— отвечал тот, когда Крэйг спросил его об этом.
Крэйг не обратил на странный ответ особого внимания. Возможно, решил он, этот здоровяк страдает расстройством пищеварения или чем-то в этом роде или же принадлежит к тем несчастным, которые по причинам чисто психологического порядка не могут есть на глазах у других. Это последнее предположение, правда, было не особенно правдоподобным, принимая во внимание открытый характер Хоффманстааля и настоящие обстоятельства. Но, в конце концов, какое его дело? Пусть ест, стоя на голове, если хочет!
На следующее утро, когда Крэйг открыл рундук, чтобы взять свою порцию, он увидел, что запас провизии не уменьшился.
И на другой день — то же самое.
Еще одна зарубка. Уже пять дней. Крэйга беспокоила одна странность: он питался хорошо, но все глубже погружался в странную апатию, словно бы терял силы от голода.
Поскольку еды было больше, чем достаточно, он старался есть больше, чем ему хотелось. Это не помогло.
Хоффманстааль же встречал каждое утро бодрым и в хорошем настроении.
У обоих уже отросли порядочные бороды. Крэйг свою ругал — из-за нее у него зудела шея. Хоффманстааль свою бороду холил, расчесывал пятерней и даже пытался завить усы при помощи большого и указательного пальцев.
Крэйг лежал на полу шлюпки и наблюдал за этим полезным занятием.
— Хоффманстааль,— проговорил он,— вы ведь не экономите продукты ради меня? Совершенно незачем вам голодать, я же говорил...
— Нет, друг мой. Признаться, я никогда еще не питался так хорошо.