Волчок

Оленева Наталия

— А почему, — неожиданно для себя подал голос Владислав. — Почему вы на них не ездите?

— На свиньях? — переспросила Ялка.

— На пересмешниках. Если они такие сильные, на них, наверняка, можно летать.

— Скорее мышь оседлает сову, — скептично проворчал Ивар. — У этих тварей мозгов меньше, чем у воробья.

— Но они же копируют чужие звуки.

— Паук тоже паутину как-то плетет, — напомнил мельник, вставая из-за стола. — А мух на себе не катает.

Он вышел

в сени. Разговор продолжился без него.

— А если с детства? Детеныша же проще приручить.

— Вот в том и дело, — развел руками Север. — Никто не видел ни их детенышей, ни гнезд, ни даже их дерьма. Куда они пропадают утром и откуда берутся потом, никто не знает.

— На самом деле мы о них вообще мало что знаем, — поддержала Марийка. — Они появились лет пятнадцать назад. И мы только-только начали понимать, как с ними жить. Правда обходится нам это дорого...

На этой пессимистичной ноте повисло задумчивое молчание.

— Ну вот, совсем мрачность навели со своими птицами. Марька, может споешь? — сказала Ялка, достала из-за кресла возле буфета гитару и вручила дочери. — Повеселее что-нибудь. Про кентавриху и конюха. Давно ее не слышала.

— Нет! — хором вскинулись Марийка и Север.

— А чего? Веселая песня.

— Мам, — смущенно осадила девушка. — Ты что...

— Не при детях же, — поддержал ее Север, кивая на Влада.

— А мне интересно, — заявили "дети", подперев рукой щеку. — Я хочу послушать.

— Осторожней с желаниями.

— Давай, играй. Я пока постельное найду, — сказала Ялка и зашла в комнату за печкой.

Песня оказалась действительно смущающей, хоть и все подробности были искусно завуалированы под милейший сюжет. Наивный ребенок подумает, что это просто песня о дружбе кентавров и людей, и пойдет ее петь где попало, шокируя родителей и веселя окружающих. И все-таки, в Яви подобное творчество в шутку, но заслуженно клеймится знаком "69+". Марийка залилась краской еще на первом куплете. Север даже подпевал, пока не посмотрел на Влада, лицуо которого застыло между подозрительным прищуром и брезгливым шоком.

— Я надеялся, что больше не услышу это в своем доме, — устало проворчал Ивар, заходя в горницу с раскладушкой подмышкой.

Марийка тут же смолкла, со смешливым стыдом уставившись в пол.

— Ложитесь уже. Завтра рано выезжать.

— Вы тоже едете в город? — оживился Север.

— Пернатники* повезу, — сказал Ивар. — Если не проспите, поедем вместе.

— Конечно не проспим! — заверил Север, переглянувшись с Владом. Он вдруг что-то вспомнил и подскочил. — О! Кстати! Пошли, покажу чего!

Север схватил старую колотую кружку с горящей свечкой и вышел в сени. Влад ожидал, что

кто-нибудь возразит, мол, что он там не видел. Но все молча повставали и занялись кто — чем.

Он догнал Севра и вошел за ним в хлев.

— Что ты мне в этой темноте показывать собрался? — спросил Влад, медленно продвигаясь по хлеву. Здесь было душно, хоть и прохладно. Пахло курами и сеном, которое чвакало и скользило под ботинками. Север уже ушел вперед, унеся с собой свет.

— Сейчас узнаешь.

— Все маньяки так говорят, — скептически отозвался Влад. — А потом...

Под ногой что-то хрустнуло и засветилось. Он нагнулся и подобрал переливающееся белым светом перо. Оно постепенно затухало, но стоило его потрясти или взмахнуть, как оно вновь набирало яркость. Весьма бесполезную — как флуоресцентная краска, кроме которой больше ничего во тьме не выделяется. Влад обрадовался, как ребенок и стал махать перед собой новой игрушкой.

— О, ты нашел перо жар-птицы. Еще свежее.

— А где они сами?

Север схватил с пола пучок сена и, не глядя кинул через хлев. Темнота у стены взорвалась светящимися пятнами всполошившихся птиц. Возмущенно кудахча, они вскоре успокоились и снова слились с темнотой.

— Ты же говорил они могут друг друга спалить. А как же дом?

— Дикие спалили бы, а эти не смогут. Но я тебя не за этим звал. Иди сюда, — с радостным волнением подгонял Север.

Огонь свечи выхватил из пыльного мрака белоснежную лошадиную морду, на лбу которой из-под белой челки выступала костяная шишка.

— Это… е..., — Влад недоверчиво глянул на Севра, потом снова на лошадь. — Это… е...

— Самый обыкновенный единорог, как заказывали, — улыбнулся Север, гладя животное по шее. — Правда старый и, похоже, на один глаз слепой. Но это правда он. Точнее она. Вообще они красивее… Может потом попадется.

— Шутишь что ли? — Владислав, затаив дыхание, протянул руку к морде волшебной кобылы.

Единорожиха любопытно ткнулась бархатным носом в ладонь, вызвав не просто мурашки, а орду "сороконожек" по всему телу.

— Единорог..., — восхищенно прошептал сам с собой Влад, чуть не танцуя. — Я трогаю единорога. Э-эх. Жаль телефон сел.

— А что, так не запомнишь?

По взгляду Влада было видно, что последние несколько дней не просто запомнились, но вытатуировались у него на внутренней стороне черепа. Но как он потом сам себе докажет, что это был не сон.

— А где рог?

— Спиливают чтобы не бодались и шея не болела. Кстати, пыль с рога залечивает раны.

— А долго они живут?

— Лет сто… Наверно… Да пока не сдохнут, — небрежно прикинул охотник.