Волчок
Шрифт:
Север закрыл лицо руками сокрушенно прорычал. Может, он и правда такой лопух, что не заслуживает иного отношения. В любом случае он не собирался прятаться или убегать. Пусть делают с ним что хотят. Терять уже было нечего.
Покорившись судьбе, он, наконец, расслабился, сложил руки на груди, поерзал на плоской, холодной подушке и закрыл глаза.
Глава 36 Открытая клетка
Лампочки в коридоре помигивали. Их пока было мало, и они тусклыми грушами свисали с мотков кабелей, вьющихся
Лютомира не волновал внешний вид освещения. Он двадцать лет работал над тем, чтобы в городе хотя бы появилось электричество. Посланцы в Явь рисковали жизнью, чтобы натащить оттуда необходимое оборудование и материалы, охотники похитили несколько электриков. Из них трое сошли с ума от перебора с мороком, и их пришлось вернуть, один отравился насмерть жар-птичьим мясом, а единственный выживший сам был вдвое старше князя. Однако свое дело знал, и под его руководством кузнецы и плотники соорудили огромное колесо для выработки электричества. Пока что оно работало за счет чужого физического труда. Но дальнейшее развитие технологии ложилось на плечи будущего поколения. И Лютомир верил, что смена не подведет.
Князь повернул с лестницы в длинный коридор и, опираясь на толстую резную трость, тяжело заковылял к покоям Гарьи. Тут его ослабевший слух уловил тонкую мелодичную трель. Лютомир подошел к двери, но не стал стучать, а, опершись обеими руками на трость, стал слушать.
Когда Гарья пришла с предложением руки без сердца, ее приняли с радушием. Однако ради безопасности ее вещи все равно пришлось проверить. Было их немного: заношенная теплая одежда, кое-какая еда и старая потертая окарина. Лютомир зацепился за нее взглядом. Вещи было решено выбросить и заменить. Только окарину велено было не трогать. И по благодарному удивлению в глазах Гарьи, князь понял, что поступил правильно. Окарина явно была важна для девушки. Он мог дать ей тысячу других новых инструментов, даже таких же окарин. Но если она передумает и решит уйти, как другие претендентки до нее, нехорошо оставлять ее без дорогой сердцу вещицы.
Гарья не ушла. Больше того — в следующий же вечер через открытое окно Лютомир услышал музыку. Не такую, какую играет оркестр на праздниках, а простую, немного сбивчивую, но по-домашнему уютную. Гарья оказалась тем редким соловьем, который пел в клетке. Девушка играла почти каждый день, оживляя холодные коридоры дворца вечерней беззаботностью и остужая распаленное переживаниями сердце князя, как свежий ветер в конце жаркого дня. Настроение у Лютомира постепенно улучшалось, и даже слуги стали чаще бодрее и улыбчивее.
Переливчатую мелодию за дверью сопровождали веселые перепевы нянек. Лютомир довольно хмыкнул. Счастливый женский голос покинул стены дворца вскоре после рождения сына. Нет, еще раньше, когда он унаследовал трон, потерял первую жену, а затем получил Змеиный дар. Тогда он сразу взялся наводить свои порядки, и так увлекся, что перестал замечать свою новую семью и в итоге остался один. Снова.
Окарина смолкла. Уютную
— Ваша светлость, — приглашающим тоном отозвалась Гарья, вставая с кровати, на которой сидела по-турецки сложив ноги. — Прошу. Входите.
Няньки (старшая кухарка и две девицы младше Гарьи) повскакивали со своих мест. Лютомир вошел и с легким удивлением заозирался. В комнате было темно. Лишь несколько свечей горели на столах и полках.
— А, что, лампы не работают? — спросил он.
— Работают, — сказала Гарья, молчанием опуская объяснения, что при свечах ей привычнее.
— Ясно. Есть разговор, — отрезал Лютомир. Вообще-то в его голове это звучало длиннее и вежливее, но в последний момент где-то потерялось.
Няньки поняли намек и, пообещав вернуться с чаем, покинули комнату.
— Как ты узнала, что это я? — князь решил начать беседу с чего-то простого.
— Вы постучали, — сказала Гарья и дала сама себе мысленный подзатыльник. — В смысле. Я вовсе не имела в виду, что ваш сын...
— Невоспитанная свинья? — договорил за нее старик с горькой усмешкой. — Увы, это так. Я присяду?
Получив от девушки быстрый кивок, старик опустился в кресло.
— К сожалению, не могу предложить тебе более достойного жениха.
— Не переживайте. Вредным гов… кхм… сложным характером меня не напугать.
— Я заметил. И очень надеюсь на тебя. Хоть и не представляю, что тебе пришлось пережить, раз ты решилась на такой шаг и все еще не сбежала. Мы уже были готовы принять кого угодно — уродину, калеку или сумасшедшую. А получили настоящее чудо. Для человека с твоей судьбой и твоей будущей ролью ты на удивление сильна духом, хороша собой и способна радоваться жизни. А главное — радовать других. В тебе есть огонь.
— Вы меня переоцениваете, — без смущения, с усталым упреком заявила Гарья.
— Нет, не переоцениваю. Просто хочу быть уверен, что не увижу твое тело там внизу на камнях, — Лютомир показал на балкон. — Как свою жену.
— Я думала, Змей дает бессмертие.
— Дает, — кивнул князь, блеснув змеиной маской в свете огня. — И забирает, если попросить.
— Почему тогда она это сделала? Ой. Извините, лезу не в свое дело..., — запоздало одернула себя Гарья.
Она все еще не знала как себя вести в высшем обществе и чувствовала себя обглодом которого вдруг привели в дом, одели в платье и посадили за стол. Ей впервые было не по себе от собственных манер, точнее, от их отсутствия.
Лютомир не замечал изъянов в ее поведении или просто хорошо притворялся. Отвечая на ее вопрос, он говорил спокойно и ровно.
— Дар Змея — тяжелая ноша на двоих людей. Она дает тебе бессмертие на долгий срок, но сводит с ума и превращает в чудовище. Для моей дорогой Веи бремя все-таки оказалось невыносимым. И теперь день за днем Змей сосет из меня жизнь с двойным аппетитом. А когда душе уже почти не за что держаться, я…, — он осекся и прочистил горло. — Он выбирает жертву.
— А Аресий знает, что его ждет?