Волчок

Оленева Наталия

Створки двери шевельнулись, уперлись в засов и вернулись в исходное положение.

— Пап это ты?! — подал голос Аресий, за что получил подзатыльник. — Еще раз меня тронешь…!

— Гарька, ты там? — вопросили с той стороны.

— Север?

— Уходите! — пригрозил Аресий. — Не то хуже будет!

— А. Вы вдвоем там, — язвительно смутились за дверью. — Извиняюсь, если прервал.

— Че приперся?! — рявкнула Гарья.

— Не бойся. Вас никто не разлучит. Мы только возьмем чешуйку и уйдем.

— Мы?

— Я и Влад.

— Лучше проваливайте! — вспыхнул Аресий. — Щас придет мой отец и…!

— Не придет. Он занят. На него немножко напал огромный оборотень.

—

И что он ему сделает?! Какие вы тупые! Моего отца нельзя убить. Даже если вы его на кусочки порвете, он будет жить, пока срок не выйдет!

— Или пока он сам не попросит о смерти, — вспомнила Гарья рассказ Лютомира о второй жене.

Она вцепилась в кресло, своротив его в сторону. Аресий еле успел отскочить, но сразу ухватился за подлокотник и пихнул кресло обратно к двери, откуда ее снова грубо отодвинула Гарья. Несчастная мебель выплясывала чечетку, пока ее толкали и вертели то туда, то сюда.

— Уймись! Все кончено! — рычала Гарья.

— Ничего не кончено, пока я не скажу! Ты сама этого захотела! Будешь мешаться под ногами, тебя казнят за измену!

У Гарьи дернулся глаз и кулак. Она промолчала, боясь, что если откроет рот, ее стошнит.

В первый раз Аресий показался ей красивым, общительным юношей. Но стоило узнать его поближе, как первое впечатление лопнуло как лягушка под колесом телеги. Молодой князь вонял хуже, чем деревенские подростки. Те хоть в речке купались, а этот, как будто с рождения как оделся, так и ходил. Единственный раз когда от него не воняло квашней в навозе это день свадьбы. Его "общительность" как гнойный прыщ раскрылась нездоровым стремлением унизить и показать свою невоспитанность, как качество достойное восхищения. Его противный ломающийся голос, напыщенная грубая речь и запах наравне с его поведением вызывали у Гарьи невыносимое отвращение. Если бы Гарья не знала его отца, то решила бы что он рос в семье троллей. Может его несчастное брошенное детство и объясняло его испорченный характер, но не оправдывало свинского поведения. Да, Гарья сама в ввязалась в эту историю, но в няньки она не нанималась. Все ее терпение до этого момента держалось на двух столпах: жалости к Реське как к одинокому ребенку и собственной цели принести людям пользу. Первый столп уже давно пошел трещинами. И что-то подсказывало Гарье, что второй тоже простоит недолго. Пора было перестать нажиматься и корчить из себя терпеливую мудрую женщину.

— Было бы здорово, — спокойно сказала она с легкой насмешливой улыбкой. — Хотя бы на том свете не увижу твою рожу.

Север услышал за дверью удар, как будто кого-то уронили на пол и звуки борьбы. Он с размаху приложился всем весом о створки. Дверцы скрипнули, но уперлись крепкий засов.

— Влад! Неси топор или что-нибудь тяжелое.

— «Может ты сам? У тебя же чутье».

— Я не могу, — пропыхтел Север. — Ты же волк. Видишь в темноте.

— «Та шо вы говорите?» — с одесским возмущением огрызнулся Влад. — «Меня вообще-то чуть не задушили только что».

— А я крутил колесо! Потом бежал сюда! У меня уже нет сил! — драматично простонал Север, навалившись на дверь всем телом.

— «А у меня как будто есть. Конечно я всегда полон сил, делайте со мной что хотите», — волчок все-таки посеменил прочь, приговаривая, точнее подумывая себе под нос. — «Мы бодры, веселы. Бодры надо говорить бодрее. А веселы…»

Окончание Север не услышал, но догадывался. За дверью продолжал раздаваться грохот и яростные вопли дерущихся. Север продолжил ломиться в чужие покои. Хотя, в его случае «ломиться» — слишком громкое слово. От шлепков подушкой было бы больше толку, чем от его бессильных толчков выбросившегося на берег кита-убийцы.

—

Мы все равно войдем! И тогда, маленький злобный мудак, пеняй на себя! — рычал Север, тряся дверь.

Со стороны лестницы вскоре послышался топот. Охранники бегут или свои? А давно нечисть считается за своих?

Огонь с улицы почти не доставал до окон четвертого этажа и своим убогим красноватым мерцанием только портил видимость. Все же Север заметил, как в конце коридора мелькнуло что-то узнаваемое, ярко-рыжее. Пол под ногами задрожал. По коридору гарцевал кентавр. Перестук его копыт заражал сердце уверенным ритмом, а его воинственный вид в багровых сполохах вселял боевой дух.

За кентавром с характерным быстрым цоканьем когтей трусил волчок. В черном коридоре его только по звуку и можно было распознать, как комара.

— "Топора не было", — посетовал Влад.

— Вы чего, ребята? — изумился Север, хватаясь за голову. — Ты как сюда забрался?

— По лестнице, — просто ответил Йур. — А ну rазойдись!

Низкий потолок не позволял встать на дыбы и кентавр повернулся к двери задом.

***

За то время, пока Влад ходил «за топором», Гарья смогла перевернуться и подмять Аресия под себя, и теперь пыталась перехватить его руки. Пацан, изворотливый как угорь, выкрутился и оцарапал ей запястье грязными ногтями. Гарья с шипением отдернула руку и рефлекторно влепила юному князю пощечину такой силы, что он увидел звезды. Воспользовавшись его ступором, девушка вскочила, чтобы, наконец, отодвинуть засов. Но не успела. Аресий схватил ее за штанину и дернул. Гарья не удержалась, качнулась назад, запнулась о ногу лежащего и навалилась на кресло. Аресий встал и ударил поднявшуюся девушку локтем в живот. От неожиданности и резкой боли Гарья, со стоном согнулась и осела на пол. Кресло Аресий любезно отодвинул ногой.

— Раз все кончено, то мне нечего терять! Я просто убью тебя! — яростно процедил Аресий, доставая из-за голенища сапога нож.

Он довольно ухмыльнулся, увидев на лице девушки испуг, но, оказалось, она смотрела не на него, а за его плечо. Аресий обернулся. Мешок с чешуйкой был в огне, как и стол и вышитая картина над ним. В драке они не заметили, что в комнате стало слишком светло. Свечка при этом мирно горела в чашке, как будто была не причем.

— О, черт! Нет!

Аресий схватился за край мешка, резким движением стянул со стола и бросил, притаптывая тлеющую ткань. Задетая чашка со свечкой упала на пол, покатилась и стукнула об дверь. В ту же секунду с другой стороны постучались, как принято в этом доме — с ноги. Точнее с двух задних копыт. Одна дверца слетела с верхней петли.

Схватив паленый мешок, Аресий метнулся с чешуйкой к балкону, но растянулся на ковре, выронив нож. Гарья держала его за ногу, которой он чуть не задел ей по лицу. Парень брыкнулся, вскочил и упрямо поковылял к балкону.

Новый удар сорвал левую створку полностью, и двери косо легли, едва держась вместе на одном только засове. Первым в проход запрыгнул Влад и забегал взглядом по комнате, ища чешуйку. Гарья сначала ошарашено уставилась на него, а потом, словно указывая, обернулась в сторону Аресия.

Открылась балконная дверь. Огонь от сквозняка радостно вспыхнул, осветил комнату ярче и, сбросив картину со стены, полез на потолок. Аресий сделал только шаг на балкон, но исполнить отцовский приказ не успел. Его резко дернули назад. Что-то маленькое и черное с рычанием тащило его за подол кафтана, затягивая обратно в комнату.

— Вставай ты, живее! — торопил Север, поднимая сестру с пола.

Гарья не могла живее. Ее тормозила не столько боль в животе, сколько интригующая борьба оборотня с Реськой.