Волчок
Шрифт:
Видно Аресий успел ей как-то навредить, хоть и сложно было поверить в то, что ей вообще кто-то что-то может сделать. Скорее уж она могла подарить перелом или два. Жалости к ней Север не испытывал. Точнее, держал это чувство на короткой привязи в самом темном углу своей души. Он договорился с собой, что позаботится о ее Гарье ровно в той степени, какой требовала обычная человечность и только до тех пор, пока от него не станут ждать большего, тыкая носом в семейное родство.
Никто и не тыкал. На него вообще не обращали
— Фифяф, у меня кое-фто ефь! — вспомнил Хафён и зарылся в свою сумку, всеми руками перебирая какие-то пакетики и банки с разными жидкостями, травой и порошками.
Какой-то мальчик притащил с кухни ведро холодной воды с кружками. Элексий и Север несколько раз зачерпнули и напились. Когда дошла очередь до Йура, он забрал все ведро и под изумленными взглядами допил остаток — чуть больше половины. Единорогу ничего не досталось, и мальчик отправился за добавкой.
— Ей нужно отдохнуть, — сказала Врана, укутывая Гарью в плед, который нашла на полках. — Я с вами подожду. Только лодку отправлю.
— Нет. Я могу идти сейчас, — возразила Гарья.
— Плывите. Я все равно остаюсь, — равнодушно отмахнулся Север, снимая свой черный кафтан и кидая его сестре. Он на своей шкуре испытал как освежает прогулка по озеру. Себе он другую одежду найдет, а пока и в свитере не замерзнет.
Врана, Эл и Хафён посмотрели на него с осуждением. Даже Гарья стрельнула в него сердитым взглядом и хотела было швырнуть кафтан обратно, но сделала вид, что ее заинтересовал единорог, жующий алоэ на подоконнике.
Элексий первый догадался, в чем дело и насторожился.
— О нет, только не говори что ты....
— Я поеду за Марийкой, — произнес Север буднично и твердо, чтобы ни у кого не возникло даже мысли, что он отпрашивается или предполагает.
— Так и знал! — вскинул руками Эл. — Ну и куда ты поедешь? Тебя там просто сожрут! Ты же еле ходишь!
— Я же не пешком пойду.
— Север, прекрати, — Эл подошел к другу и встряхнул его за плечи. — Нет ее. Тебе показалось, понимаешь?
— Нет. Это ты пойми, — Север встал с лавки и упрямо взглянул на друга сверху вниз. — Я знаю, что это звучит дико и нелогично. Но мое чутье не имеет с логикой ничего общего. Я ее просто чувствую! Она жива! Напугана! И она прямо…
Он занес руку, чтобы показать туда, куда последний раз на Марийку указало чутье — в горы, — но, обескуражено вытаращившись на Эла, повернул руку в другую сторону.
— Здесь. В городе….
Север озадаченно оглядел присутствующих, как будто кто-то из них решил подшутить над ним. Чутье без сомнений тянуло в другую сторону, практически пустив в голове охотника бегущей строкой точный адрес: "Скотовник, Арена". И не только, от Марийки исходило сильное беспокойство, паника и острое желание найти хоть кого-нибудь.
— Она здесь. У арены.
—
— А? — Хафён сурком оглянулся, оторвавшись от своего мешка. — Да-да. Иди ф ним. Не мефай.
Элексий ударил себя по лицу.
— Да пусть уже сходит! — тоном «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не надоедало» устало поддержала Врана. — А ты с ним.
Элексий бессильно простонал.
— Это самоубийство. Если там никого не окажется, я тебя сам убью.
— Спорим на щелбан? — невесело предложил Север и вышел из магазина.
— Пойдем, лошадка, — Эл потащил единорога к выходу. Оторванный от трапезы конь уронил горшок с подоконника и грустно на него оглядываясь, поплелся за хозяином. — Не время жрать. Такая у нас с тобой доля, присматривать за идиотами.
— Ага, нафел! — Хафён вынырнул из своего мешка и резко обернулся ко всем, победно потрясая маленьким мешочком, словно пойманной мышью.
— А… что это? — недоверчиво, но вежливо поинтересовалась русалка.
— Это единорофья пыль и фарафум с фирафевлом.
— Что, прости?
— Короче! Нужно заварифь. Если она это выфьет, ей полегфяет. Кентавру тоже не помефало бы. И фем раненым.
— Ну нет. Фаrафум с фиrафефлом я не ем, — брезгливо насупившись, кентавр поднялся и вышел на улицу.
Он даже не думал, что когда-нибудь компанию охотников предпочтет мирным русалке и упырю угрожающим ему непонятной бодягой.
***
Пересмешники облепили купол арены, как пчелы защитную сетку пасечника. Подлетали и так и эдак; ходили вдоль трибун, подбирая объедки угощений; грызли прутья, но как пролезть на поле не могли сообразить. Оставалось ползать вокруг и облизываться на людей и нелюдей, испуганно глядящих на них из-за решетки.
Главная арка после взрыва в день побега оборотня представляла собой руины похожие на полукруглый скол керамической кружки. Только решетка не пострадала и стала надежным барьером от пересмешников. Путь к ней был давно расчищен от обломков. Пересмешники решили, что это для них, и столпились там целой стаей, мол, мы толпа и вы толпа, выходите, будем толпиться.
— Ну что. Она там? — тихо спросил Элексий, щурясь от противного снега.
Они с Севром спрятались за углом здания напротив.
— Вроде. Кажется, — неопределенно промямлил Север не без страха рассматривая пересмешников. Но потом опомнился и твердо добавил. — Кхм. Конечно, там.
— Может, на поле? — предположил Эл, нехотя поддавшись Севкиной уверенности. — Север, мы тут у них на блюдечке. Если Марийка там, я отправлю ее в Чистый первой же лодкой. Лично приведу. Но сейчас мы не можем ничего сделать. Твоей сестре плохо. Пойдем, а?