Волчья сыть
Шрифт:
– Это Тимофею-то кузнецу ружье! Окстись, батюшка, да креста на тебе нет! Это ж у нас первый бунтарь! Сколько его учили, правили! Покойник Иван Иванович на кнутовой правеж его ставил. Думали, помрет, ан выжил и полютовел пуще прежнего! Да знаешь ли ты, что он чуть к Емельке Пугачеву не убег! Да если б он не таким мастером был, его бы давно в острог посадили! Ишь, чего удумал – Тимофею ружье! Да он похуже оборотня будет!
Старик так разволновался, как будто кузнец уже стоял у него за спиной с оружием.
– Как
– Тимофей – он все может! Хотя и ребенком был, люди зря не скажут!
– Ну, коли так, тогда конечно, – пошел я на попятный. – Тогда делать нечего!
– Именно, батюшка! – обрадовался приживал.
– Тогда в помощь нужно брать человека благонравного, надежного!
– Истину, истину, голубь ты наш, вещаешь! Только благонравного и надежного!
– Пойду, попрошу Василия Ивановича, чтобы отправил его со мной на охоту на зверя, – совершенно серьезно сказал я. – И как это мне сразу в голову не пришло!
– Иди, батюшка, иди! А про Тимофея-кузнеца и думать забудь! Отпроси, кого выбрал, Василий Иванович тебе не откажет! Ты кого с собой взять-то хочешь?
– Как это кого? Вас, конечно, Кузьма Платонович, кто же здесь еще благонравнее и надежнее.
– Шутишь, голубь? Над стариком смеешься?
– Какой же вы старик! Вы мужчина в самом соку! Да и кто, кроме вас, жизнь за Василия Ивановича не пожалеет?
– Я и стрелять-то не умею! – внезапно сник управляющий.
– Это ничего, главное, что вы человек надежный!
– Выходит, больше некого? Вон сколько кругом молодых, да здоровых!
– А вдруг они тоже бунтовщики? Спасибо, что про кузнеца предупредили!
– А что кузнец? Тимофей – он с виду только такой страшный. А если приглядеться, то мужик как мужик, не хуже некоторых.
– Так думаете, лучше его вместо вас взять? Не опасно ли?
– Господь с тобой, батюшка! Что же в нем опасного-то? Тихий, смирный, одним словом, голубь, а не мужик. Мухи не обидит! – взволнованно зачастил управляющий.
Мне было смешно видеть, с какой скоростью у Кузьмы Платоновича меняются взгляды на противоположные, и я не удержался еще от одной мелкой пакости:
– Ну, если он такой тихий да смирный, как же его на оборотня-то брать? Ведь оробеет!
Загнанный в угол ловчила затравленно посмотрел на меня, но и тут не сдался:
– Это он с господами тихий, ласковый, а так, если повоевать или что, то чисто орел!
Глядя на умильно-заискивающее лицо старого лиса, я испытал легкое отвращение и шутить над ним мне расхотелось.
– Хорошо, отправьте с мальчиком ружье кузнецу, мой денщик укажет, какое.
– Но, ежели в разумении, – опять завел волынку Кузьма Платонович, – посмотреть по-другому…
– Тогда на оборотня пойдете вы, – оборвал я. – И пришлите ко мне егерей.
Приживал скривился,
– Облаву большую делать? – спросил один из них, видимо, старший с решительным, волевым лицом.
– Сами смотрите, я в таких делах не разбираюсь. Думаю, что сгонять много крестьян не стоит – соберите тех, кто посообразительнее. Если найдете волка и удастся его добыть, вбейте в него осиновый кол. Иначе он опять оживет.
Мужики, как один, перекрестились и надели шапки:
– Когда, барин, начинать? – спросил старший.
– Как можно скорее. До полнолуния у оборотня силы будет мало. До этого осталось три дня. Если к этому времени волка не найдете, возвращайтесь в село, иначе он вас там всех перегрызет.
– А коли не найдем, что будем делать?
– Не знаю, – честно сказал я, – в таких делах не разбираюсь.
Мужики посуровели лицами и гуськом ушли в направлении села.
– Когда начнем? – спросил Иван, возвращаясь после похода в арсенал.
– Давай завтра с раннего утра. Ночью в незнакомом лесу много не находишься.
– Я думаю, пешком нам вообще ходить не след. Возьмем верховых коней.
Мысль мне понравилась. Иван же подумал и добавил:
– Оборотень на нас с тобой пуще всех сердце держит. Коли увидит, с собой не совладает, набросится! С коня с ним совладать будет способнее.
– Ты только лошадей сам выбери. Мне – какую поспокойнее. Я, знаешь ли, верхом не очень умею ездить.
Иван рассмеялся редким скрипучим смехом.
– Ну, вот хоть чего-то ты не умеешь! А то и швец, и жнец, и на дуде игрец! Неужто на лошади не ездил?
– Где бы я ездил? У нас уже давно железный конь пришел на смену крестьянской лошадке.
– Как это железный? – поразился солдат. – Ты это всерьез?!
– Всерьез. Доживешь – увидишь.
– Ишь, страсти-то какие! Боязно, поди, на железном-то коне ездить?
– Мне на простом страшнее.
Иван ушел, задумчиво качая головой, а я остаток дня посвятил медицинским занятиям: перевязал Трегубова и полечил «бесконтактным» способом волхва. После моего, так называемого, сеанса, он выглядел значительно бодрее, да и сам сказал, что почувствовал прилив сил. Меня же лечение утомило, и я отправился к себе отдыхать.
Але было не до меня, она наслаждалась «светской жизнью» и плотно общалась с приезжими дамами и барышнями.
Утренняя обида на мое «черствое» отношение к «бедному страдальцу» и насмешливое к новым подругам у нее уже прошла. Она походя чмокнула меня в щеку, пожелала спокойного отдыха и ускакала в малую гостиную, где, видимо, погружалась в приятнейшую атмосферу местных женских сплетен.