Волк и конь
Шрифт:
– И мы все помним о наших клятвах, королева Берта, - поднял голос священник, - уверен граф Беренгар не хотел обидеть ни вас, ни принца Эльфрика...
– Он вовсе не принц!
– послышался вдруг громкий голос и вперед, на белом коне, выехал молодой воин, в черном панцире украшенным изображением белой лошади. Светлые волосы разметались на широких плечах, голубые глаза смотрели смело, но не дерзко.
– Он уже не принц, - повторил воин, - он король. Мой король!
Он
– Вы из Уэссекса?
– спросила Берта.
– Я тэн Канвульф из Кента, моя королева, - поклонился он, - но я христианин и ненавижу ведьму из-за которой умер старый король, а вся Британия погрузилась во мрак идолопоклонства. Кровавая сука Энгрифледа вырезала в Кенте всех, кто поддерживал настоящего короля Эдмунда и лишь немногим кентцам удалось бежать на континент.
– И почему же средь этих немногих оказался ты?
– спросила Берта, в упор взглянув на воина, - почему ты не умер за своего короля в Британии?
– Я был в Кенте, когда началась война и ваш брат высадился в Кенте, - не отвел взгляда молодой воин, - и я хотел идти с ним под Люнденбург, чтобы потом соединиться с королевской армией. Но мой отец, тэн Этельберт велел мне оставаться в Кенте, чтобы в случае чего, предотвратить мятеж язычников. Сам же он пошел на штурм Люнденбурга - и погиб от рук Редвальда, того, что зовет себя императором Тюрингии.
– Я слышала об этом, - кивнула Берта, - твой отец погиб как герой. Если ты его сын - тебе можно верить.
– Тэн Канвульф недавно в Бессене, но уже успел покрыть себя славой, - сказал священник, - он воевал за короля Хлодомира под Реймсом, а потом, обманув псов узурпатора, вырвался обратно в Бессен. Еще раньше он сумел вывезти из Реймса принцессу Сихильду, дочь короля Хлодомира и укрыть ее в безопасном месте.
– А еще под моим началом три тысячи воинов саксов, - сказал Канвульф, - и все они ваши, мой король.
Он снова склонил голову и Эльфрик, поймав одобрительный взгляд матери, коснулся золотистой макушки, в знак своего благоволения.
Уже позже Элфьрик, Канвульф, Берта, франкская знать, а также священник, оказавшийся епископом Сиагрием, настоятелем Байе и всего Бессена, собрались в замке графа Беренгара, построенном на месте старинной римского форта. В главном зале, меж стен, увешанных оружием и головами охотничьих трофеев, стоял большой стол, где лежали зажаренный целиком гусь, фаршированный яблоками из знаменитых садов Бессена, увесистый кусок говядины и ковриги хлеба, стоял кувшин с вином и несколько кубков. Впрочем собравшиеся мало ели и пили, увлеченные разговором
– Я законный наследник королевства моего отца, - говорил Эльфрик, - и вся Британия - моя по праву, не так ли матушка?
–
– Два года прошло с тех пор, как пал ваш муж, - напомнил герцог Хильдебранд Руанский, - мы все были уверены, что вы погибли. Как же вам удалось избежать гнева Энгрифледы?
– С трудом, - поморщилась Берта, для которой, судя по всему, эти воспоминания были не из приятных.
– Мы сначала укрылись в Уэльсе, - сказал Эльфрик, - мой двоюродный дядя, король Родри приютил нас в своем доме. Мы надеялись, что позже нам удастся перебраться в Бессен, но фризы и даны наводнили весь Пролив, а Энгрифледа объявила, что заплатит золотом по весу - моему и матушки, - любому, кто захватит нас живыми или мертвыми. Мы просто не могли довериться ни одному перевозчику, чтобы он не выдал нас проклятой ведьме. Так что нам пришлось оставаться в Уэльсе - пока туда не явились саксы Энгрифледы, лютуя как бешеные псы.
– Нам пришлось бежать в Эйре, - подхватила Берта, - в свое время король Лейнстера, Келлах мак Муйрекайн, присягнул Эдмунду и, после его смерти, сохранил верность его жене и наследнику. Там мы и прожили почти два года - и лишь недавно, когда Келлах прекратил свои свары с соседями, а Энгрифледа, надо полагать, уверилась, что мы мертвы, мы с сыном и рискнули отправиться в это путешествие.
– Бог хранил вас, раз привел сюда, - с чувством сказал Сиагрий, - но что вы теперь намерены делать.
Берта переглянулась с сыном.
– Я думал, - начал Эльфрик, - как-то договориться о помощи... чтобы вернуть мне отцовский трон.
– Сейчас мы точно не можем отправить войск в Британию, - покачал головой Хильдебранд, - Сигизмунд и Хлодомир оба мертвы, как и их наследники и во всех владениях франков наступает бескоролевье. Во время грядущей смуты мы должны защищать свои вотчины.
– И что, никто не объявил о своих правах на престол?
– неуверенно спросила Берта, обескураженная этим известием - когда они с сыном отчаливали из Ленстера, туда еще не донеслось вести о битве при Реймсе. Хильдебранд криво усмехнулся, переглянувшись с остальными вельможами.
– Нашлись, как же не найтись, - протянул Беренгар, - только такие, что лучше бы никаких вовсе. Мерзавец Луп Аквитанский, что якшался то с басками, то с сарацинами, не признавая власти ни Сигизмунда ни Хлодомира, вспомнил про свою бабку из Меровингов и объявил себя королем и защитником христианства. Не сегодня-завтра он перейдет Луару. А на востоке Редвальд, самозваный император Тюрингии, нашел какого-то бастарда Хильперика, брата Хлодомира и Сигизмунда. Этот бастард - язычник из Токсандрии и клянется возродить среди франков поклонение дьяволам Одину и Тору. Тюринги уже перешли Рейн, взяли Кёльн и Бонненбург, вскоре, если не случится чуда, падет и Аахен. Уж не знаю, какой король будет хуже - язычник или предатель.