Волк за волком
Шрифт:
Яэль съела тарелку куриного кари с рисом. Вместо того, чтобы жевать, она сверлила взглядом табло, растирая зубами время Катсуо.
Три с половиной часа, а никаких песчаных бурь не предвидится.
Японский победитель завоевал ведущее место, сбежав от советских солдат и спрятавшись в пещере, пока, наконец, партизаны не перестали его искать.
– Вернуться и украсть собственный байк прямо из-под носа коммунистов было проще простого, - услышала Яэль, как он хвастался Такео и Ивао. Оба мальчика сидели за одним столом с Катсуо, хотя и выглядели менее восторженными его историей, чем раньше. Ивао не смеялся.
Катсуо продолжил свой рассказ. Он вернулся на объездную дорогу, которой пользовались грузовики с припасами. К тому времени, как он присоединился к каравану с припасами, другие участники уже телефонировали о своем положении. Поэтому он гнал всю ночь в Нью-Длели и завоевал первое место.
Между Нью-Дели и Токио было более девяти тысяч километров. Сократить временной промежуток между ними будет тяжело, но возможно. Яэл придется поднажать: спать урывками, гнать ночью, молить о хорошей дороге.
Глава КПП Нью-Дели - высокий, суровый мужчина с нарукавником, изображающим восходящее солнце - встал во главу обеденного стола. В комнате затихли.
– Мы не смогли восстановить Зюндаппы, - сначала он говорил на японском, а затем повторял слова на чистейшем немецком.
– И у нас недостаточно замены для всех участников.
Покойся с миром, Фенрир. Яэль посмотрела на оставшееся карри. Ты неплохо поборолся.
– За все десять лет существования тура Аксис мы никогда не сталкивались с такой ситуацией: гонщики без мотоциклом. Мы связались с Германией и Токио, и было решено продолжить гонку на новых мотоциклах. Однако ваши Зюндаппы были специально созданы для тяжелых условий тура, а мотоциклов такого уровня в Нью-Дели нет. Организаторы в Германии и Токио согласились на новый, исправленный план действий.
Комнате было не просто тихо, там стояла гробовая тишина. Даже звука столовых приборов не было слышно. Четырнадцать пар глаз (восемь карих и шесть голубых) не спускали глаз с мужчины.
– Вы отправитесь в Ханой на самолете, где вас будет ждать партия из Рикуо типа 98, собранных в Токио. Соревнование продолжится с КПП в Ханое. Ваше время останется неизменным.
Из Нью-Дели до Ханоя. Это более 4800 километров. Четыре тысячи восемьсот километров. Исчезли. Просто так.
Яэль почувствовала, как ее сердце падает, падает, падает. Карри в ее животе забурчало. Катсуо улыбался.
– Ханой?
– Лука, занявший не совсем удобное место в самом конце стола, встал. Он явно побывал у сестры Вильгельмины. Голова у него была обмотана абсурдным количеством марли. Как будто он потерял все ухо, а не его кончик.
– Вы посылаете нас самолетом в Ханой? Да это почти четверть всей гонки. Это недопустимо!
Он ударил по столу. Четырнадцать тарелок со звоном подскочили. Красные щеки Луки стали рубиновыми, когда он продолжил:
– Почему нельзя привезти мотоциклы сюда? Или хотя бы в Дакку?
Глава КПП остался спокойным, почти как хирург на важной операции.
– Решение было одобрено Императором и Фюрером. Сомневаться в решении значит сомневаться в них.
Ладонь Луки плашмя лежала на столе. Он снова сел.
– Мы находим его очень допустимым, - Катсуо даже не пытался скрыть
– Это все меняет, - прошептал Феликс у ее уха.
Именно. С тяжелого на невозможное. Из Ханоя до Токио было всего 4433 километра. Из них 3600 на суше на незнакомом новом байке, а 800 на пароме через Восточное китайское море, которые Яэль не могла контролировать. Бессонных ночей и четвертой передачи будет недостаточно. А полагаться на очередное чудо она не могла.
Яэль посмотрела на сидевших за столом. Выражение лица каждого гонщика, за исключением Катсуо, было ошеломленным, измотанным. Ларс, казалось, сейчас расплачется. Глаза Масару чуть не выкатились из орбит, губы превратились в тонкую полоску, толщиной с лист бумаги: вид потерянного человека. Потому что все они понимали: шанса догнать у них нет. Ни у кого из них. Если только...
Глазами она нашла луку. Он смотрел на нее, - безнадежный взгляд сквозь слои повязок - передавая ей что-то. Что-то, отличающееся от поцелуя, но такое же опасное. Такое же значимое.
Союзники?
Яэль кивнула.
Пора играть грязно.
ГЛАВА 27
27 МАРТА, 1956
ПЕРЕЛЕТ ИЗ НЬЮ-ДЕЛИ В ХАНОЙ
Сверху километры выглядели совсем по-другому. Простой интервал нескольких сантиметров: реки растекались между зарослями джунглей, похожие на нервные окончания. Ночи рычащих тигров и воющих приматов.
Яэль смотрела, как все это проносится мимо нее, через окно самолета. Часть ее была благодарна за полет. Тропическая часть тура была исторически самой тяжелой и оставляла за собой самое большое количество участников. Редкий год, когда тринадцать гонщиков добрались до Ханоя. (
Кабина самолета гремела, как будто каждый болт и шуруп вот-вот выпадет и разрушит всю конструкцию: прыгая и рыча на облака. Даже с ватными шариками, глубоко помещенными в слуховой проход, Яэль слышала звук пропеллеров. Она даже не заметила, как Лука к ней подошел, пока тот не похлопал ее по плечу.
Она подпрыгнула, оглянулась и нашла его, стоящим в проходе. Он наклонился над Феликсом, чтобы добраться поближе к ней. Лицо брата Адель изменилось от нахмуренного до кислого. Он отдернул руку победителя: Убирайся.
– Не возражаешь... займу... место, фрейл..., - сдвинутые брови Луки заполняли пробелы в его предложении. Он хотел обсуждать план действий тут? Им придется кричать на весь самолет, чтобы друг друга услышать. Катсуо сидел всего лишь на два ряда впереди, улыбка впечатана ему в лицо.
Лука наклонился ниже, так что его солдатский жетон поравнялся с носом Феликса, и протянул ей блокнот с ручкой.
Феликс посмотрел на Яэль, а она кивнула. Ей не нужны были десятилетия с братом, чтоб прочитать в его глазах предупреждение: Не делай этого, не доверяй ему. Она продолжила кивать, пока Феликс, наконец, не закатил глаза и не встал с места.