Волки Элм-Пойнта
Шрифт:
– Послушайте, – не унимался шериф. – А вы уверены, что он был ещё живым, когда его цепляли на ветви?
– Меня на это натолкнуло в первую очередь трупное окоченение. Видите, как застыли руки? Дельтовидные мышцы, эти, над плечами, скручены под углом тридцать семь и сорок градусов. А большие круглые мышцы, вот тут, у лопаток, наоборот, вывернуты. – Ричсон терпеливо водил пальцем вдоль тела мальчишки, слегка приподняв за плечо.
– Вы выяснили время смерти? – спросил Виктор.
– Мышцы на механическое воздействие уже не реагируют. Но склера
– Это как? Они должны сужаться и расширяться? Как при реакции на свет?
– Что-то вроде этого. Пока я измерил температуру в подмышечной впадине, но сами понимаете… – Джой кивнул сам себе, а затем осмотрелся. – Парень почти раздетый. В такие-то морозы. Пока я указал в протоколе примерное время наступления смерти – между тремя и тремя-двадцатью часами утра.
– Что насчёт других улик?
– В пяти милях нашли обглоданную руку, – вмешался Джереми. Голос его звучал мрачно, почти безжизненно. Он неотрывно смотрел на мальчишеское тело, вглядывался в раны и в лицо, будто силился уловить то, чего не сыскал криминалист.
– Мне ещё следует детально изучить её в лаборатории, но при беглом исследовании я обнаружил, что под уцелевшими пальцами, вернее говоря, под ногтями, нет никаких следов. Ни кожи, ни крови, ни земли. Только сверху. То же касается и зубов. – Джой достал из запечатанного пакета шпатель и приоткрыл с его помощью губу убитого. – Никаких следов. С синяками – дело сложнее.
– То есть нет следов борьбы, – резюмировал шериф.
– Мальчишка добровольно пошёл на заклание. Это ритуальное убийство, – прошептал Виктор.
Спящим существом проносилась мимо окон зимняя пуща. Пригорки сквозь густые заросли кустарников вздымались рыхлой землёй, и тут же опадали вниз, теряясь за обочиной, но следом тотчас вырастали вновь. Лоррод застрял в лесной колыбели. Поначалу маленький и неприкаянный, стоило ему начать расти, как матерь-природа окружила его неумолимой заботой, словно пыталась укрыть от всего остального мира. Или наоборот.
– Это ритуальное убийство, – тихо повторил Виктор, сидя в машине у Бекки. Он задумчиво листал дело, но буквы мимолётом проносились в никуда, принимая непонятные очертания и формы. Перед взором застыл Медвежонок-Джеки. Оставалось только гадать, каким мальчишка был при жизни.
– Будь это в действительности так, то мы бы обнаружили предпосылки этого, разве нет? – нерешительно спросила Коннелли.
– Да. Мне нужно в архив, чтобы ознакомиться с убийствами, которые случались тут ранее. Но перед этим нужно навестить родителей мальчика.
– Если вам туда дозволено, – буркнула Бекки. – А родители – Джереми уже опросил их.
– Мне недостаточно, да и протокол допроса он заполнил коряво.
– Не надо так. Вы то и дело пытаетесь уличить его и всех нас в некомпетентности, – угрюмо проговорила Бекки и вновь начала, когда Плацтер раскрыл рот. – Оттого, что вы будете повторять одни и те же процедуры,
Виктор оторвал пустой взгляд от бумаг. В глазах первым делом появился живой блик, а затем и веки в прищуре слегка сомкнулись. Он внимательно поглядел на помощницу.
– А вы куда торопитесь? Считаете, что убийство ещё случится?
– Нельзя исключать наверняка, – тихо ответила Бекки. – Тем более если это какой-то ритуал.
Виктор вновь услышал благовест и уставился в поднятое окно. Звон эхом отдавал в груди, отчего едва уловимо мужские плечи вздрогнули.
– Вы слышите звон? – с тревогой в голосе спросил он.
– Какой?
– Церковный. Как от колоколов.
– Нет. – Коннелли, нахмурившись, покосилась на попутчика, когда тот разочарованно махнул рукой.
– Вы не слышите просто.
– Какой звон в лесу?
– Мы на подходе к городу.
– И что же? Вы ведь не думаете, что в тот древний колокол над нашим храмом кто-то звонит? – усмехнулась Бекки и покрепче схватила руль. Ямочки заиграли у неё на щеках, губы растянулись в тонкой линии. – Да его если тронуть, то он сразу обвалится прямо на церковь.
Виктор потуже натянул полы пальто на грудь и нахмурился. Уловив обиженное настроение напарника, Бекки смягчила голос:
– Слушайте, вы устали. Столько часов в дороге и сразу в работу, – отпустила она. – А так, я у вас спросить хотела. Знаю, вопрос глупый, но всё-таки, быть может, Джеки убил не человек? Тот только над трупом "поработал". Не смейтесь, прошу вас.
– Я не стану смеяться над таким.
– Я слышала, что в парке завелась хворь. Мне об этом рассказал Вона, наш лесничий. Откуда – неясно. Вроде какая-то новая форма трихинеллёза заразила медведей, те не впали в спячку, а потому бодаются со стаями волков за скудную добычу. Последние, соответственно, иногда устраивают забеги в наш лес, охотясь на лосей. Могли и заразить.
Виктор, спрятав руки в карманы, принялся разминать пальцы, чтобы хоть немного согреться. Ужас от увиденного тела понемногу отпускал, и теперь детектив отчётливее ощущал мороз и усталость. Он недовольно взглянул на Бекки, задрав одну бровь.
– Черви в кишечнике научили их лазать по деревьям?
– Это мог быть очень старый волк, у которого зубы затупились до того, что стали похожи на человеческие. Тело могли растерзать животные, а подвесить уже – человек.
– Вы хоть сами верите в то, что говорите?
Бекки не ответила. Затаив дыхание, она поверженно опустила глаза долу. Стан её скрючился, будто под курткой с овчинным подкладом лейтенант начала таять. Виктор устало вздохнул.
– Вы правы, это могут быть не ритуальные убийства. Или месть, или какой-то извращенец. Но точно тот, кого знал мальчишка и кому доверял. А такой хаос устроил, чтобы повести расследование по ложному следу.
– От такого не легче. Родители Джеки – хорошие люди. Не знаю, кто мог сотворить такое с их сынишкой