Волки Кэллы (Темная башня - V)
Шрифт:
«Перестань, – мысленно приказал себе Эдди. – Ты не хочешь об этом думать. Во всяком случае, этим вечером».
Роланд медленно скрестил руки на груди, чуть ли не сведя вместе локти, чтобы положить ладонь правой руки на левую щеку, а ладонь левой – на правую. Для Эдди сие ровным счетом ничего не значило, но вот семьсот или около того жителей Кальи отреагировали моментально: радостным, одобрительным ревом, с которым самая бурная овация не шла ни в какое сравнение. Эдди вспомнился концерт «Роллинг стоунз», на котором ему довелось побывать. Там толпа отреагировала точно также, когда барабанщик «Стоунзов», Чарли
Роланд стоял, с перекрещенными на груди руками, с ладонями на щеках, пока они не затихли.
– Нас хорошо встретили в Калье, – начал он. – Слушайте меня, прошу вас.
– Мы говорим, спасибо тебе! – проревели они. – Мы слышим тебя очень хорошо!
Роланд кивнул и улыбнулся.
– Но я и мои друзья побывали в дальних краях, и нам еще нужно многое сделать и увидеть. А теперь, пока мы здесь, будете ли вы так же открыты с нами, как мы – с вами?
Эдди похолодел. Почувствовал, как напряглась рука Джейка в его руке. «Это же первый из вопросов», – подумал он. Но еще не успел додумать эту мысль до конца, как они проревели: «Ага, и спасибо тебе!»
– Вы видите в нас тех, кто мы есть, и принимаете, что мы делаем?
«А вот и второй вопрос», – подумал Эдди и теперь уже он сжал руку Джейка. Увидел, как Телфорд и еще один мужчина, Диего Адамс, многозначительно переглянулись. Они понимали, что происходит, но ничего не могли изменить. «Слишком поздно, ребята», – подумал Эдди.
– Стрелки! – крикнул кто-то. – Настоящие стрелки, и мы говорим, спасибо вам! Говорим спасибо во имя Бога!
Толпа одобрительно взревела, Зааплодировала. Под крики: «Спасибо вам», «Ага», «Именно так».
Когда они успокоились, Эдди ожидал услышать последний вопрос, самый важный: «Просите ли вы у нас помощи и защиты?»
Роланд его не задал. «Сегодня нам пора уходить, чтобы положить головы на подушки, ибо мы устали. Но перед тем, как уйти, я спою вам одну песню и станцую один танец, я это сделаю и, я уверен, вам знакомы и песня и танец».
Они радостно завопили. Знали, о чем он говорил, это точно.
– Я тоже знаю, и они мне нравятся, – продолжил Роланд из Гилеада. – Знаю, они очень древние, и никогда не думал, что когда-нибудь услышу «Песню риса», тем более в собственном исполнении. Теперь я стал старше, это точно, и уже не такой проворный, как прежде. Поэтому извините, если я где-то собьюсь в танце.
– Стрелок, мы говорим, спасибо тебе! – выкрикнул женский голос. – Огромную испытываем радость, ага!
– Разве я не чувствую то же самое? – мягко спросил стрелок. – Разве не делюсь я с вами своей радостью и водой, которую принес в руках и сердце?
– Даем тебе зеленые ростки, – проревели в ответ жители Кальи, и Эдди почувствовал, как по спине бежит холодок, а глаза наполняются слезами.
– Господи, – выдохнул Джейк. – Он так много знает…
– Даю вам радость риса, – воскликнул Роланд.
Еще мгновение постоял в оранжевом свете, словно собираясь с силами, потом начал танцевать что-то среднее между джигой и степом. Сначала медленно, очень медленно, каблук – мысок, каблук – мысок. Вновь и вновь его каблуки ударяли об пол, словно кулаки – по крышке гроба, но теперь в этих ударах появился ритм. Сначала только ритм, но
К ним присоединилась Сюзанна. Улыбающаяся, с огромными от изумления глазами.
– О, Эдди! – выдохнула она. – Ты знал, что он на такое способен? Мог представить себе, что он это может?
– Нет, – ответил Эдди. – Не имел ни малейшего представления.
10Все быстрее двигались ноги стрелка в разбитых, потрепанных сапогах. Потом еще быстрее. Он все четче выбивал ритм, и Джейк вдруг осознал, что ритм этот он уже слышал. В Нью-Йорке, во время первого Прыжка. Перед тем, как он встретил Эдди, мимо него прошел молодой негр в наушниках и с плейером. Его ноги в сандалиях двигались в такт музыке, которую он слушал, а под нос он напевал что-то вроде: «Ча-да-ба, ча-да-бау!» И вот этот самый ритм Роланд выбивал сейчас на эстраде, а каждое: «Бау!» сопровождалось резким ударом каблука о деревянную доску.
Вокруг них люди начали хлопать. Не в такт, так быстро руки двигаться не могло. Хлопать и раскачиваться. Женщины в юбках приподняли их и начали покачивать из стороны в сторону. На всех лицах, молодых и старых, Джейк видел одно и то же выражение: искренней радости. «Нет, не просто радости, – подумал он вспомнил фразу, которой его учительница английского языка характеризовала те книги, которые сразу становились близки: «Восторг абсолютного узнавания».
На лице Роланда заблестел пот. Он опустил скрещенные руки и начал хлопать. При каждом хлопке жители Кальи скандировали одно и то же слово: «Кам..! Кам..! Кам..! Кам..!» У Джейка мелькнула мысль, что этим словом некоторые парни называли сперму, и решил, что это не может быть совпадением.
«Конечно же, нет. Как и то, что встреченный мною негр пританцовывал под этот же ритм. Это все Луч, это все девятнадцать».
– Кам..! Кам..! Кам..!
Эдди и Сюзанна уже хлопали и скандировали. Бенни хлопал и скандировал. Джейк присоединился к ним.
11В итоге Эдди так и не понял слов «Песни риса». Не из-за диалекта, Роланда-то он хорошо понимал, а из-за быстроты, с которой слова слетали с его губ. Однажды такое с ним уже было. Когда по ти-ви увидел табачный аукцион где-то в Южной Каролине. Так вот, аукционист говорил так же быстро. Слова жестко загонялись в рамки песни, коверкались, если никак не умещались в этих рамках. В принципе, это была даже не песня – декламация или уличный хип-хоп. Более точного определения Эдди подобрать не мог. И все это время ноги Роланда выбивали заданный ритм по доскам эстрады, а толпа хлопала и скандировала: «Кам, кам, кам, кам».
И вот что смог уловить Эдди:
«Кам-кам-каммала,
Рис, рис я сажала.
В землю опускала,
Семя прорастало.
Семя я сажала,
«Ориса», – напевала.
Тянись лист зелен,
Расти рис ядрен
Тянись лист зелен,
Кам-кам-каммала.
Кам-кам-каммала,
Расти рис ядрен.
Вот под небесами
Травка показалась
Кам-кам-каммала,
Выше поднималась,
Точно лес зеленый.
Под его покровом
Парень и девчонка
Долго целовались,
Долго миловались
Они под небесами,
Кам-кам-каммала,
Не зря рис сажала…»