Волки не дремлют

Зозуля Иван

— Отчего же, найдем. Идемте, — предложил тот. «Вот сейчас и сообщу в Якутск», — подумал Павел, но вместе с ним покинул сиденье и Мэнсфилд, тоже сославшись на жажду.

— Не доверяете? — хмуро спросил Павел, когда они вернулись на свои места.

— Брось чепуху молоть, — огрызнулся Мэнсфилд, — на кой черт я таскал бы тебя с собой, если бы не доверял?

В Якутске Павел отправил телеграмму Ивану Александровичу, а через час они уже летели в Красноярск.

В Красноярске Мэнсфилд потащил Павла в ресторан. За ужином он

объяснил, что Павлу предстоит работать в контакте с человеком, встретить которого они должны у входа в железнодорожный вокзал между десятью и одиннадцатью часами вечера.

К назначенному времени они были на месте. Однако человек на встречу не явился. Нарочито забеспокоившись (Павел, правда, принял все за чистую монету), Мэнсфилд крепко выругался и, подождав еще минут пятнадцать, подосадовал:

— Ничего не понимаю. Придется ждать в это же время на следующей неделе, — Мэнсфилд посмотрел на Павла и, уловив в его лице недоумение, улыбнулся. — Не беспокойся, ты сегодня же отправишься обратно. Посему нам ничего не остается, как возвратиться в аэропорт и постараться достать тебе билет. Я подумаю, как его потом с тобой связать.

Самолет на Якутск вылетал только утром, и Мэнсфилд предложил Павлу обосноваться в гостинице.

— Не слоняться же тебе здесь до утра. Надеюсь, местечко у них найдется, — он игриво подмигнул Павлу, мол, деньги свое дело сделают. — Только вот что, — вспомнил Мэнсфилд, когда они вышли на привокзальную площадь, — в гостинице устроишься вот по этим документам, — он передал Павлу паспорт и военный билет. — Нам с тобою надо «следить» как можно меньше. Ты обратил внимание, что билеты я каждый раз беру на разные фамилии?

Павел кивнул.

— То-то. Свои документы пока отдай мне. Перед вылетом я их тебе верну. Да, чуть не забыл! Надо обговорить, как ты будешь объясняться с «дядей» и на работе. Давай-ка пройдемся немного, — не дожидаясь согласия, Мэнсфилд взял Павла под руку и зашагал к небольшому скверику в противоположном от гостиницы углу площади. Несколько раз обернувшись и убедившись, что никого нет, Мэнсфилд не спеша размял папиросу, закурил. Вдруг он как бы случайно взглянул налево, поперхнулся дымом и еле слышно проговорил: «Что это там?»

Павел обернулся — и в ту же секунду острая горячая боль откуда-то со спины ворвалась в грудь. Яркое белое пламя на мгновение вспыхнуло в мозгу и сразу же сменилось глухой плотной чернотой. Мэнсфилд ударил его ножом еще два раза, затем забрал пистолет и, разорвав подкладку пиджака, — фотоаппарат.

К счастью, Павел Орешкин остался жив. Довольно скоро его подобрали пассажиры с очередного рейса, и в крайне тяжелом состоянии он был доставлен в больницу. Сознание к нему вернулось только на пятый день. Лишь тогда он и рассказал о случившемся.

— Вот так мне и стала известна судьба Павла, — сказал Вагин Турантаеву. — Он сейчас очень плох, и на его помощь мы пока рассчитывать не можем. — Министр

посмотрел на Турантаева. — Скажи, тебе ничего не говорит имя Геннадия? Ведь Мэнсфилд именно так представился Павлу.

— Да ведь освободившегося уголовника Ланцова, труп которого нашли, тоже звали Геннадием.

— То-то и оно.

— Но, Борис Иванович, нет у нас людей с подобными фамилиями. Мы весь город обшарили.

— И тем не менее, где-то мы с вами, Айсен Антонович не доработали, — заметил Вагин. Он помолчал и как бы про себя добавил: — Да, распознал гад, что это не их люди.

— Напичкали техникой: микрофоны, фотоаппараты, портсигары, еще черт знает что... — начал было Турантаев, но Вагин тут же возразил ему:

— Дело не в технике. Поверь моему слову, как только Мэнсфилд сам начнет выполнять задание, он тут же споткнется. К тому же он, видно, и трус порядочный. Действует как бандит с большой дороги, все из-за угла. Убрав с дороги Марченко и Павла, он, конечно, не будет сидеть сложа руки. Он начнет действовать, и вот тут-то мы на него и выйдем. Обязательно, — твердо заключил Вагин.

VII

Хотя по ночам еще подмораживало, весна уже смело вступала в свои права. Днем солнце поднималось довольно высоко, и горячие лучи слизывали посеревший снег. В такое время года меньше всего хочется сидеть в кабинете и корпеть над бумагами. Сотрудники отделения все чаще находили любой предлог, чтобы лишний час походить по городу, ощутить теплую ласку весеннего солнца. Эта небольшая хитрость подчиненных сразу бросилась в глаза подполковнику Турантаеву. Однако он только посмеивался, понимая, что, где бы они ни были, мысли о деле ни на минуту не покидают их.

Однако проходил день за днем, близились первомайские праздники, а разыскиваемый все еще разгуливал на свободе.

Айсен Антонович прекрасно понимал, что Мэнсфилд достойный противник, раз за короткий срок сумел осесть в городе под надежной крышей. В том, что шпион в городе или где-то поблизости, Турантаев не сомневался. Он знал, что рано или поздно появится какая-нибудь ниточка, которая непременно приведет к Мэнсфилду, и все-таки «ниточка» эта обнаружилась неожиданно.

Постучавшись, в кабинет вошел капитан Оллонов. Он явно был чем-то взволнован.

— Если мне не изменяет чутье, ты с новостями. Вопрос — с какими: плохими или хорошими?

— Только что на аэродроме я встретил человека, — быстро заговорил капитан, — который очень похож на разыскиваемого. И зовут его Геннадием Петровичем. Я узнал его фамилию и место работы. Только...

— Продолжай, продолжай, я слушаю, — подался вперед Турантаев, когда Оллонов неожиданно умолк.

— Только вот усы у него и борода, но если их убрать, похож здорово...

— Ты его уже и побрить успел, — усмехнулся подполковник. — Усы и борода не проблема. Ты расскажи поподробнее, как на него наткнулся?