Волки не дремлют
Шрифт:
Орешкин понимающе закивал головой.
— Еще раз пересмотрите все свои документы, — порекомендовал подполковник. — Авось да найдется, как говорится, чем черт не шутит. А вы, Николай Спиридонович и Юрий Васильевич, берите сейчас машину и поезжайте вместе с Иваном Александровичем. Что необходимо сделать в первую очередь, я здесь набросал, — передавая листок бумаги Оллонову, продолжал Турантаев. — Особое внимание обратите на два последних пункта. Остальное сами решите на месте. Я буду вас ждать.
В контору экспедиции они прибыли, когда рабочий день уже закончился и, кроме охранника, никого там не было. Орешкин
Часа через полтора все указания подполковника были выполнены, однако бланк найден не был. Не обнаружили они и каких-либо подозрительных следов.
— Твое мнение, Юрий? — Оллонов прищурил левый глаз.
— Какое тут может быть мнение, Николай Спиридонович? Придется еще поработать.
— Придется. Иван Александрович, скажите, враги у вас есть? — неожиданно спросил капитан.
— Враги?
— Ну, скажем, люди, которые неодобрительно или с завистью относятся к вам?
— Что вы! Какие там враги?
Оллонов по телефону доложил начальнику о результатах поисков.
— Так, — выслушав Оллонова, задумчиво протянул Турантаев. — Это уже не загадка, а настоящий ребус. Возвращайтесь, я вас жду.
Когда они вошли в кабинет, Турантаев стоял у окна, о чем-то раздумывая. Он внимательно посмотрел на вошедших, прошелся по кабинету, одернул полы пиджака.
Вряд ли кто из не знающих Турантаева при встрече с ним на улице, в театре или дружеской компании принял бы этого человека за боевого, умудренного опытом чекиста. Простой и приветливый в обращении с людьми, с лицом, смуглым и обветренным, глазами, излучающими чуткое внимание и добродушие, одним словом, обликом типичного якута-интеллигента, одетого обычно в штатский костюм, мог он скорее сойти за старого, заслуженного учителя...
— Значит, никаких результатов? — вопрос подполковника прозвучал полуутвердительно.
Оллонов развел руками:
— Никаких. Хотя теоретически можно предположить два варианта похищения документа: через дверь и через форточку окна. Форточка открывается наружу. Однако подходил ли кто к окну, установить сейчас уже невозможно: вон как расшалилось небо.
— Через форточку? Но это же почти невероятно, — усомнился Турантаев. — Ведь похититель должен был знать, что Орешкин завершил работу. Допустим, каким-то образом он узнал об этом, но еще надо было проследить, когда Орешкин покинет кабинет и оставит бланк именно на столе. Ведь мог же он его просто положить в сейф! Так?
— Так или не так, но за кабинетом Орешкина удобно наблюдать только со стороны котельной. Вот, я набросал схему расположения зданий.
— Да, из котельной, — согласился подполковник, просматривая схему. — Если бланк действительно похищен Зайцевым, то он кому-то должен его передать, если, конечно, этого еще не сделал. Прошу немедленно выяснить, где он сейчас. И в дальнейшем не спускайте с него глаз.
— Мы с Юрием Васильевичем уже кое-что сделали, — Оллонов по привычке поднял вверх палец. — Зайцев сменился с дежурства. Сейчас дома. Спит. Товарищ предупрежден.
— Хорошо. Второе: вы, Юрий Васильевич, завтра же займитесь радистом. Как можно скорее надо собрать все характеризующие его данные и вообще присмотреться, что за гусь залетел к нам. О пропаже бланка я письменно доложу в Якутск. Нам необходимо усилить наблюдение за Зайцевым и изучить Огнева.
VI
Утром подполковник Турантаев у входа в отделение столкнулся с лейтенантом Черенковым и, поздоровавшись, поинтересовался, как тому отдыхалось.
— Плохо, — откровенно признался Черенков. — Все думал о бланке...
— Это хорошо, что думал. Я тоже думал, но так ничего и не надумал. Ты уже завтракал?
— Как раз иду в столовую. Заходил квартиру смотреть.
— И как?
— Спасибо. Комната ючюгэй [3] , —Черенков улыбнулся. — Просторная и, говорят, теплая.
3
Ючюгэй — хорошая (якутское).
— Значит, порядок. Иди, завтракай, а после с Оллоновым прошу ко мне...
Через час все собрались у Турантаева. Подполковник жестом пригласил сотрудников садиться. Словно испытывая их терпение, он с минуту многозначительно молчал.
— А бланк-то, товарищи, нашелся! — объявил он неожиданно. — Орешкин только что звонил. Извиняется, что зря суматоху поднял. И нашелся, знаете где? За батареей. Отопительной.
Уткнувшись взглядом в стол, Черенков как бы про себя обронил:
— Значит, тревога оказалась... ложной.
— Кха, за батареей! А как он туда попал? — привстал Оллонов. — От стола до батареи метра два.
— Вот именно — как? — подхватил начальник. — Допустим, бланк отбросило сквозняком, когда Орешкин с силой хлопнул дверью: форточка-то была открыта...
— Да, возможно, — подумал вслух Черенков, но тут же спохватился: — Нет. Если бы бланк и вчера лежал за батареей, мы нашли бы. Ведь не только за батарею, мы во все щели заглядывали.
— Верно, — подтвердил Оллонов.
— То-то и оно. Так что ставить точку рано, — заключил подполковник. — И еще одна новость: кочегар Зайцев сегодня утром не вышел на работу. Должен был заступить в восемь, сейчас уже начало десятого, а его все нет. О чем-то это говорит... Вы, Юрий Васильевич, поезжайте к Орешкину и заберите бланк. Иван Александрович в курсе. С документом будьте осторожны, его стоит исследовать. А вы, — он перевел взгляд на Оллонова, — займитесь кочегаром. Надо выяснить, что с ним, где он сейчас, почему не вышел на работу? Параллельно по возможности поинтересуйтесь радистом. С чего начинать, не мне вас учить.
Примерно через час Черенков положил на стол начальника злополучный бланк.
— Ну, как там чувствует себя Орешкин?
— Шебутной — говорят про таких. Мечется и говорит, говорит без умолку. Так повеселел — его и не узнать.
— Еще бы!
— Удивляется, как это мы не смогли вчера обнаружить бланк. Он склонен думать, что мы его в суматохе просто не заметили.
Минут через сорок пришел и Оллонов. Турантаев метнул на него быстрый взгляд.
— Не знаю, с чего и начинать, — не сразу заговорил капитан. — Зайцева я так нигде и не нашел. Говорят, появился дома поздно вечером, лег в постель, но вскоре поднялся, ушел из дому и пока не возвращался.