Волкодав
Шрифт:
— А ты всё такой же, колкий и холодный. — Неизвестный явно ёрничал. — Так ты куда, Лерик? Да ещё и не один, а в таком сопровождении…
Скользнув глазами по лошадям, заботливо устроенным чуть поодаль, и сразу поняв всю серьёзность дела, незнакомец нахмурился.
— Это же одни из лучших твоих коней! А припасов-то сколько…
— Ты, предатель, чего тебе снова надо от меня? Я уже просил тебя не мешать мне жить так, как хочу я! — Валерий задыхался от гнева и негодования. Подумать только! Этот придурок опять следил за ним! Но ведь он уже давно не маленький! Да, было время, когда Морша[1] помог ему, но ведь он и сам уже вырос и теперь
— Чтобы ты отбросил копыта в какой-нибудь очередной заварушке? — Взгляд добрых жёлто-зелёных глаз Морши, чувствовавшийся даже сквозь тьму, смотрел на Ельца с какой-то особой теплотой. Казалось, что он и вовсе пропускал мимо ушей все оскорбления, позволяя Валерию снова и снова сыпать грубостями в свой адрес. — Вспомни, кто тебя выхаживал, когда ты чуть не умер после боя с Самаркандом. Хорошо ещё, что тогда мои травы хоть сколько-то помогли…
— Зато я не изменял своей судьбе, как последний трус! Если ты был предан моему отцу, ты был обязан находиться на его стороне до самого конца! И погибнуть первым должен был именно ты! Ты! — Елец сорвался на крик. — А ты же, мало того, что жив до сих пор, так ещё и был татарским прихвостнем! Что тебе обещали за предательство, а, подлец?! Да какое ты вообще имеешь право даже заикаться о чём-то, когда мёртв тот, кто совершенно не должен был!
— Мне обещали жизнь. — Голос Морши дрогнул. — Твоего отца всё равно уже было не спасти, а так выжил хотя бы я. Ты думаешь, мне нравилось быть на их стороне?! Но я делал это! Делал ради тебя!
— Ради меня ты уже сделал всё, что мог! Убирайся!
— И этим ты меня благодаришь ещё и за то, что позже тебя, вновь израненного, я смог донести к Рязани?! Да видел бы ты её глаза, когда она вышла к нам…
— А, может, не надо было?! Ты об этом подумал, или же ты только о себе печёшься, а? Мне помнится, я тебя ясно просил отнести меня не к тётке, а на могилу отца, чтобы я мог встретить свою смерть рядом с наиболее родным мне олицетворением.
— Я считаю, что я всё сделал правильно. И, пока я сам жив, тебе умереть я точно не позволю! Тем более, по твоей же глупости!
— Что здесь происходит?..
Морша и Валерий обернулись на звук. Перед ними стоял Курск, которого ещё несколько минут назад разбудили их крики.
— Ты ещё кто?.. Елец, ты его знаешь?..
Только сейчас, проснувшись ещё немного, севрюк обратил внимание на состояние Ельца.
— Эй, эй, успокойся уже. — Что-то блеснуло: это коварная Луна отразилась в лезвии ножа и так не вовремя показала эту улику Курску. Ситуация требовала немедленных действий. — Давайте его выслушаем, он же не нападает! Елец, убери нож! Что бы ты ни задумал, всё можно разрешить мирно!
— Куря… Леря… — Где-то совсем рядом зевнул Орёл. — Почему вы не спите? Что-то случилось?..
Кое-как утихомирив Ельца и взяв с него обещание спокойно реагировать на всё происходившее, Курск и Орёл выслушали историю Морши.
Звали его Тяргон. Он тоже был олицетворением, но не столько даже территории, сколько народа, проживавшего в местных лесах — мокши, одного из племени мордвы. Когда-то давно он служил Рязани Старому, отцу Воронежа и Ельца, но, так вышло, что во время нападения татар несколько веков назад он не смог ничем помочь своему господину и просто другу, из-за чего всё и закончилось столь печально. Чтобы выжить, Морша примкнул к татарам и в составе их войска даже ходил в поход куда-то в
Когда мордвин закончил говорить, все трое его слушателей ещё долго молчали. Елец — потому что обещал Курску не кипятиться, пока тот не разберётся во всём, Орёл — от непонимания того, как Валерий может так ненавидеть того, кому обязан жизнью, а сам Курск просто обдумывал новые сведения и прикидывал, как поступить дальше.
— Я кое-что вспомнил. — Наконец, нарушил тишину он. — Нам Москва говорил, ещё тогда, в Кремле… Что где-то рядом с Ельцом есть олицетворение какого-то местного народа. Это ведь он тебя имел в виду, получается?..
— Вероятно. Я так понимаю, Лерик вам про меня ничего не сказал. Ну, теперь вы знаете, почему… — Он замялся, стараясь сгладить неприятную тему. — А вы, что же, из самой Москвы едете?.. Дело какое-то важное, аль просто так?..
— Вообще-то да, дело. — Начал было Курск, но Елец сразу же прервал его.
— Если он поедет с нами, то я возвращаюсь к себе!
Взгляды всех собравшихся мгновенно оказались на Валере.
— Я полностью серьёзен. Именно поэтому я и не сказал вам о… нём. Да, это выбор, и с вами поедет только один. Только учтите, что большая часть ваших припасов — мои. И лошадей вам дал тоже я, ибо те, на которых приехали вы, просто бы не потянули такой долгий переход, да ещё и в холодное время года.
Курск не любил, когда кто-то ставил ему условия. Особенно он не любил он этого тогда, когда под сомнение ставилось общее дело. Дело всей его жизни.
— Если ты хочешь, то можешь валить обратно. Припасы забирай, а вот лошадей вернуть не можем, сам понимаешь, ещё пока нужны. Передать Москве, что ты решил ослушаться приказа?..
— Вот так да! Ты им — всё, а они тебе — ничего! Да делайте вы что хотите, в конце концов! — Спешно оседлав свою лошадь, Елец пнул её под бока и направил в сторону своего дома.
— И что это было?.. — Осмыслив произошедшее, наконец-то выдал Курск.
— Всего лишь характер Лерика. — Покачав головой, ответил Морша. — Намучаемся мы с ним… Впрочем, иначе с ним не получится.
Орёл же ничего не сказал: он всё ещё был очень сонным и мало понимал разговор, начав слушать его только ближе к концу. Но даже для него поведение Ельца снова выглядело некрасиво и очень отталкивающе.
В глубине души он надеялся, что Валерий вернётся, ведь не может же он действительно нарушить приказ самого Москвы?..
Так думал Ваня, не понимая, насколько эгоистичными выглядели бы его мысли со стороны, если бы кто-то вдруг смог их прочитать. Ведь Елец нужен ему. Очень нужен. Он помогал Орлу принимать и переживать все тяготы и лишения его новой судьбы, многое объяснял, рассказывал и, по сути, он выступал для Орла словесным проводником в ещё пока новый для того мир.
И вот теперь он взял — и так легко отказался от всего, к чему Ваня так привык за последнюю неделю. Да как Елец мог оставить его?! Теперь он снова оказался один наедине с суровым Курском и своей сломанной судьбой.