Волны словно кенгуру
Шрифт:
– "Старый большевик". "Старый большевик". Я - "Уссурийск", прошу капитана. Приём, приём!
– Сейчас, сейчас!
– как-то приподнято сказал начальник рации.
Я бросился за капитаном.
У рубки уже собралась целая толпа. Начальник остановил всех движением пальца: "Тихо!" - и сказал в микрофон:
– "Уссурийск", "Уссурийск"! Я - "Старый большевик"! Приём, приём!
И оттуда снова раздалось:
– Капитана, капитана!
Иван Савельич,
– Витя, Витька! Это ты?
– Здравствуй, отец!
– донеслось из висевшего на стене динамика.
– Как здоровье?
– Всё в порядке!
– весело сказал Иван Савельич.
– А твоё?
– Нормально!
– сказал Витька грубоватым голосом.
– Ну, так встретимся в Сингапуре?
– спросил Иван Савельич.
Витька замялся, а потом сказал с улыбкой в голосе:
– Встретимся, отец. Обязательно дома встретимся.
– А сейчас?
– А сейчас на Камчатку!
– сказал Витя.
– А домой, к маме, зайдёшь?
– спросил тихо Иван Савельич.
– Заглянул бы, скучает...
– И ты бы заглянул, - откликнулся Витя.
– Я не могу! Некогда!
– быстро сказал капитан.
– У меня груз! Люди ждут.
– И у нас груз!
– ответил Витя.
– И тоже люди. Ждут. Вся Камчатка.
Кто-то на "Уссурийске" рассмеялся.
– А мы вот в Индию. В Бомбей! А потом домой...
– Иван Савельич потёр вдруг нос, вздохнул: - Ну ладно. Будь здоров, Витька! Будь здоров, говорю. Привет капитану.
Из аппарата на стене донёсся уже другой голос:
– Слышу, слышу, Иван Савельич, привет, привет!
В рубке снова что-то затрещало. И кто-то в эфире затянул:
– "О Неаполь, о мама миа!"
Начальник рации выключил аппарат. И Иван Савельич махнул рукой:
– Вот и поговорил с сыном!
Начальник задиристо поднял вверх руку с согнутым пальцем и сказал:
– Вот жизнь морская! Отец с сыном раз в три года поговорили! Это на берегу разве кто поймёт?
– Он сердито прошёлся из угла в угол.
– А что поделаешь? Люди ждут груз!
А я осторожно спросил:
– А с Москвой можно будет поговорить?
– С Москвой? Это когда пройдём Андаманские острова. За ними попробуем. Они как забор на пути. Ничего почему-то не слышно. Один треск, мяу да мяу... А за ними попробуем!
СЕМЕНА ДЕРЕВА С КРАСНЫМИ ЦВЕТАМИ
В Малакке мы остановились ненадолго, на рейде. Капитан торопился не зря: люди ждали работы. От берега к нам одна за другой тянулись по знойной воде баржи с полуголыми худыми грузчиками - малайцами, индийцами и увозили мешки с рисом к серым пакгаузам.
Я часто подходил к борту и смотрел в сторону города.
Когда-то мой братишка, который погиб на фронте, перебирал малайские марки, на которых был нарисован полосатый тигр, и вслух мечтал: "Малакка... Сингапур..."
И мне тоже хотелось посмотреть на землю, о которой мечтал мой брат.
Может, поэтому
– Ну-ка, держи бумаги! Едем в город часа на два!
Мы сели в маленький катер и через полчаса сошли на причал у небольшого мутного канала. В канале по илистой жиже двигались какие-то странные кузнечики. Я остановился посмотреть на них, но Иван Са-вельич позвал:
– Потом! В конторе ждут.
Мы поговорили в конторе с чиновником - толстым носатым индийцем, подписали нужные бумаги, капитан позвонил в порт Пенанг, чтобы готовились к приёмке груза. А потом с торговым агентом-малайцем мы пошли по тихому городку.
Тихие жители везли в тележках кокосовые орехи, развозили каучук с пальмовых плантаций.
Зной. Никаких тигров...
Только у набережной, будто островок давних времён, стояла башня старинной крепости. Она была сложена из кусков железной руды и вся затекла ржавчиной. Вокруг башни играли ребята. Они хлопали её по ржавым бокам, показывали на старые бойницы, из которых когда-то палили пушки по пиратским судам, валили клубы дыма и, конечно, с воем и свистом вылетали чугунные ядра...
А над башней, над всей набережной шелестело необъятное дерево с большими листьями и красными цветами. На земле под ним лежало множество семян.
"Вот дерево здесь особенное", - подумал я и наклонился.
Но ребятишки опередили меня, подобрали семена и протянули мне. Я положил семена в записную книжку.
Съезжу когда-нибудь в село Ново-Петриково на Украину, на могилу брата, и посажу возле неё эти семена. Правда, у нас не тропики, не та температура, но всё равно посажу.
Вдруг да вырастет и там большое дерево с далёкой-далёкой земли, посмотреть на которую так мечтал брат.
СТРАННЫЕ КУЗНЕЧИКИ
Пока мы ходили, я забыл про странных кузнечиков в канале. Но как только мы вернулись в порт, я снова увидел их.
Они выбирались из сухого канала и медленно ползли по суше к воде.
"Может, это не кузнечики, а головастики?" - подумал я и подошёл поближе.
Из жёлтого ила выползали не кузнечики, не головастики, а настоящие рыбки. Они были в глине, поэтому и трудно было их узнать. Рыбёшки становились на острые плавники и передвигались на них, будто на ходулях. Ползли они к воде целыми стайками. Я про таких рыб читал: они могут дышать и в воде и на суше. Но видеть никогда не видел.
Я поднял одну рыбку за хвост и положил на ладонь.
Она сразу же встала на плавнички, как самолётик на колёса, начала медленно поворачиваться из стороны в сторону - куда бы двинуться - и на минуту растерянно замерла.
– Своих ищет, - сказал капитан.
Глаза рыбки были залеплены глиной, но она всё равно повернулась к воде.
Я поднёс её поближе, опустил, и она сразу же сделала шаг за своей стаей.
– Догоняет, - усмехнулся капитан.
"Я ВЕДЬ ВСЕГДА ГОВОРИЛ..."