Волны словно кенгуру

Коржиков Виталий Титович

Я прицелился, щёлкнул и сам себе сказал: "Хорошо!" Всё выйдет. Яркое небо, залив, пальмы вдали, труба с серпом и молотом. А под ней девчонки с пятнышками на лбу. Впереди - самые маленькие. И в центре Коля, помощник капитана, артековец, учитель.

МЫ - ТОВАРИЩИ!

Экскурсии шли за экскурсиями, чиновники бежали за чиновниками, и все искали капитана. Он встречался с самыми уважаемыми людьми. И чиновники, и грузчики, и экскурсанты провожали его с почтением: "О,

кэптэн!"

Но скоро встречи капитану надоели. Он обмотал голову полотенцем - от жары, - кликнул Фёдора Михайловича, который усиленно занимался английским:

– Пошли отдохнём! Всё равно не сдашь экзамен. Старый уже...
– А мне приказал: - Хватай ведро, краску, и пошли чернить борт: весь вытерся.

Я принёс катки, краску, чернь, и мы втроём стали у борта. В это самое время к вахтенному подошёл юркий чиновник в коротких штанишках, осмотрел судно и спросил:

– А где капитан?

– Вон капитан, - кивнул вахтенный в нашу сторону. Индиец засмеялся и вновь спросил:

– Капитан где?

– Да вон капитан!
– рассердился вахтенный и показал на Ивана Савельича.

Индиец усмехнулся: капитан красит? Этого не может быть! Но присмотрелся внимательнее и, что-то насвистывая, направился к нам.

Иван Савельич продолжал быстро закатывать чернью борт. Чиновник посмотрел и удивлённо сказал:

– Кэптэн?

– Ну я. А что?
– откликнулся Иван Савельич.

– А зачем капитан красит?
– спросил чиновник.

Иван Савельич повернул к нему голову, не опуская катка:

– То есть как зачем? Я на пароходе плаваю? Индиец кивнул.

– Так я хочу плавать на чистом пароходе.

– Пусть это делают матросы, - сказал чиновник.
– У нас господа не красили.

Вокруг собралась толпа. Колыхались белые платья, цветные сари, притопывали на горячем причале босые ноги. Люди прислушивались к разговору.

Капитан приготовился что-то ответить и вдруг замер: оттуда, где стоял Фёдор Михайлович, прозвучало на чистом английском языке:

– А мы не господа. Мы - товарищи!

Иван Савельич дёрнул головой от неожиданности, посмотрел на помощника и весело сказал:

– Вот это да! Вот это ответ! Ради такого ответа стоило учиться! Хоть всю жизнь! Тут и я пятёрку поставлю!

Фёдор Михайлович улыбнулся, а я подумал: "Ещё история для книги, которую напишет капитан".

Чиновник всё не уходил. Он сел на кнехт, положил ногу на ногу и снова сказал:

– Начальнику работать не надо.

– Вот как?
– удивился Иван Савельич.
– А если ты станешь начальником, неужели не будешь работать?

– Конечно, нет!

– А есть будешь?
– спросил капитан.

Чиновник

оглянулся: все смотрели на него с явной усмешкой, и он быстро пошел к пакгаузу.

– Ишь выучился!
– сказал Иван Савельич.

Теперь все смотрели, как он красиво и ладно работает. Борт блестел, и в нём отражались и коричневые грузчики в юбках, и вся толпа, и сам Иван Савельич, который весело водил катком.

Я тоже отражался рядом с ним и видел, как уважительно качают головами индийцы, глядя на него: вот это капитан! У такого любой матрос может учиться.

А капитан поглядывал на Фёдора Михайловича и приговаривал:

– Ну удивил! Вот это помощник!

НЕСКОЛЬКО ЗЁРЕН

Наступила ночь. Над судном горели прожекторы, в трюм я спустил люстры. Там индийцы выгружали последние мешки с кукурузой. Из мешков сыпалась шелуха, пыль, и на ней, как на песке, отпечатывались следы босых ног.

Наконец из угла вытащили последний мешок. Он был лохматый. Наверное, его промочило дождём, и от влаги кукуруза проросла. Во все стороны из мешка лезли белые корни.

Грузчики ахали и качали головами.

Выгрузка была закончена. Я взял совок, метлу и собрался вниз - чистить трюм. Но боцман остановил меня:

– Не надо, сейчас они уберут сами. Я присел на край трюма.

Грузчики принесли маленькое сито и стали просеивать мусор. Мусор падал на брезент, а зёрнышки они опускали в мешочки на поясе. То в одном месте зерно подберут, то в другом. Уже и просеивать закончили, и брезент свернули, а один старик нагнулся и вытащил из-за шпангоута несколько зёрен. И тоже опустил в мешочек.

Всё выбрали и стали подниматься наверх.

– Видел?
– сказал боцман.
– Вот как живут... всё до зёрнышка!

Тут-то я Ваню вспомнил. Нет, не зря он сухари сушил да .в мешки складывал.

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО КОЧИНУ

Над палубой всё время каркали вороны. Я и проснулся-то от вороньего гама. Кар да кар! Почище мистера Джорджа!

Вороны сидели на рубке. Одна с костью в клюве танцевала на мачте, прохаживалась, как хозяйка. Вот холера! Бросит кость на голову - не обрадуешься.

Я схватил палку и замахнулся на неё. Но меня остановил "Чудеса ботаники":

– Ты что это? И не думай бросать. Тут знаешь, что будет?! Вороны священные!

Я чертыхнулся. Что коровы в Индии священные, это я знал. Что реки Инд и Ганг священными считают - тоже. Но чтобы вороны... Ну и ну.

Насторожившись, на меня уже смотрели индийцы.

– Они считают, - сказал Валерий Иванович, - что после смерти душа человека может в кого угодно переселиться. Даже в ворону. Ну вот, скажем, душа твоей бабушки.