Вольный Флот 2. На дальних берегах
Шрифт:
– Я поправился, - отмахнулся Старпом, - Но рад видеть, что вы все те же. Дядя еще ведет дела?
– Да, мистер Умник.
– Хорошо — мне как раз надо с ним поговорить. И вот еще что… - Старпом кинул на стойку несколько монет, - Там за мной следят. Двое репортеров и один шпик в клетчатой кепке.
– Мы их вышвырнем, мистер Умник.
– Зачем? Лучше угостите их выпивкой за мой счет и расскажите им пару веселых историй. Часика на два. Но проследите, чтобы они дослушали.
– А! Мы поняли, мистер Умник! Не волнуйтесь — мы будем их разговаривать
– Вот и хорошо. Держите и себе на пиво.
Старпом подмигнул громилам, кивнул бармену и, пройдя начинавшийся за дверью коридор, вошел в помещение находившееся, судя по шуму проезжающих машин над головой, в подвале снесенного ради устройства дороги здания. Помещение было завалено хламом, через который шла дорожка к тяжелой железной двери.
– Мне сказали, что тут торгуют колониальным товаром…
– Кто сказал?
– раздалось из-за двери.
– Мистер Дик и пара его братьев.
– Какого хуя?
– в двери открылось окошечко, - Ты кто такой и откуда знаешь про мистера Дика?
– Сейчас расстегну ширинку и спросишь у него лично. Открывай давай.
После некоторой заминки скрипнул засов и дверь отворилась. Высунувшийся в щель коротышка в жилетке с смесью удивления и суеверного ужаса оглядел Старпома.
– Ты — не он!
– А Вилли и Билли меня сразу признали.
– У них одна половинка мозга на двоих…
– Я помню. Ты говорили сестре, что не стоит рожать от бьернхельмца.
– Хуева северная кровь… Плохо ложится на нашу или как-то так — я не врач, я в этом не разбираюсь. Но даже я знаю, что не может человек отрастить руку, даже потеряв фут росту.
– Марк, ты, вроде, неглупый парень. Ты серьезно веришь в эти басни?
– Про то, что ты ебаная фея? Нет — я не верил. Но когда ты, сейчас, стоишь передо мной во плоти, целехонький, с другим лицом, но тем же голосом и повадками…
– Не надо плодить сущности без надобности. Будь проще…
Марк открыл дверь шире, запуская Старпома внутрь и еще раз, с большим подозрением, оглядел его с ног до головы.
– Все равно не понимаю...
– А чего тут понимать? Внешность, в отличии от голоса и повадок, поменять как нефиг делать.
– А оторванная рука?
– Ты никогда не видел как безногий, просящий милостыню, в конце дня встает и идет по своим делам?
– Ха! ХА!!! Ха-ха-ха!!!
– Марк сперва не понимающе, потом понимающе хохотнул и заржал в голос, - А ведь и верно! Да ты и сам постоянно говорил, что надо дать тем, кто за тобой следит, верную примету. Тогда остальные они запоминать не будут.
– Если ищешь однорукого, двурукие не интересуют.
– Ну ты и хорек! Погоди! То есть вот так ты выглядишь на самом деле?
– Поди знай — хороший фокусник никогда не раскрывает свои секреты.
– Ну и хуй с тобой… Ха! Так всех наебать — это-ж надо… - Марк
– Да. Ты, помнится, изрядно задолжал…
– У меня сейчас не то, чтобы очень хорошо с финансами...
– Поэтому, часть я возьму натурой, а часть услугами. Вот список алкоголя и табака которые надо доставить на имя Антона Руматы в Фирсмоустер.
– Интересный список. Парни Кирби в своем репертуаре?
– Знаешь их?
– Само собой. Большие любители почудить. Выпить и покурить тоже не дураки.
– Это хорошо — значит ты в курсе их повадок и тебе не надо будет объяснять, почему я, вдруг озаботился судьбой вот этого эретца. Его достают какие-то упырьки. Сделай им грустно, доставь мой заказ в Фирсмоустер и мы в расчете.
– Это точно все?
– А тебе недостаточно? Тогда добавь в заказ эринского односолодового виски.
– Кто меня за язык тянул?
– Не обеднеешь... Сумку мою сохранил?
– Где ты её поставил, там и стоит. Я в курсе, что твое барахло трогать себе дороже.
– Великолепно! За мной был «хвост», так что я уйду через запасной ход.
– За тобой всегда «хвост»… Двигай вправо.
Марк указал в сторону шкафа. Взяв потертый кожаный саквояж, Старпом отодвинул внешне выглядящий непоколебимым дубовый сервант, заставленный бутылками, в сторону и нырнул в обнаружившуюся за ним дверцу. Выбравшись из подвала на другой стороне улицы, он не удержался и, перебежав дорогу, заглянул в окно бара. Репортеры и шпик в клетчатой кепке сидели с потерянным видом, зажатые между Вилли и Билли которые, вливая в себя пиво, что-то им задорно рассказывали.
...
Раскинув руки, Аргус лежал посреди бескрайнего поля диких трав. Их аромат, терпкий, чуть горьковатый плыл в горячем воздухе разгара лета, щекоча ноздри. Небо. Чистое, без единого облака небо. Свет... Такой яркий, что краски блекнут и возникает ощущение нереальности происходящего. Тишина. Абсолютная, обволакивающая тишина, позволяющее расслышать биение собственного сердца. И покой. Абсолютный, пугающий покой. Живые не знают такого состояния. Жизнь суматошна, тороплива, наполнена мыслями, чувствами и страхами. И болью… Боли не было. А боль — непременный спутник жизни. И значит он мертв.
Аргус, наконец, нашел в себе силы привстать. На нем была та же роба, а на робе остался порез от ножа, но крови не было. Не было, так же, ставшей уже привычной боли в суставах — не в его возрасте биться на мечах и лазать по лестницам. В голове промелькнула шальная мысль и в следующую секунду почтенный ментор, взбрыкивая ногами, минуты две пытался, как в молодости, прыжком встать на ноги. И это получилось! Он все еще кое-что умеет! Счастливо улыбнувшись, Аргус прислушался к своему дыханию — оно было тяжелым, но ровным, без одышки и хрипов, после чего быстро стрельнул глазами по сторонам, не видел ли кто его дурачеств?