Володарь железного града

Серебров Яр

Постой, а зачем нам какой-то жалкий тюмен, когда можно взять куда больше?

Вариантов всплывала масса, один другого заманчивей. После удачного похода на Смоленск его «акции» в среде нойонов и военной элиты Орды здорово выросли. В род потянулись небогатые, но опытные и закалённые в боях воины. Все они знали, у Товлубея лучшие доспехи. Ведь прошлой весной он получил не только тонны меди, серебра, но и нечто куда более значимео. То, чего не купишь за денгэ. Технологическое преимущество и возможность одеть личное войско на порядок лучше друзей-конкурентов.

Бей испытывал противоречивые чувства. С одной стороны его грызла злость за унижение в Рязани. А то липкое чувство страха, когда в живот

упёрли «шайтан-трубу», он уже не забудет никогда. Если же отбросить эмоции и взглянуть под другим углом, окажется, глуховский князь, сам того не желая возвысил его над прочими темниками. За Смоленский полон Мстислав тайно передал десять оков до краёв полных кольцами байдан, сотни листов доброго железа, заклёпки и штампованные элементы шлемов, наконечники стрел… Два струга железа по самые борта сидящие в воде, пришли в Сарай прошлым летом. Благодаря «царскому подгону» Товлубей к зиме смог одеть четыре тысячи нукеров из дружественных родов и главное, обновить войско, сбросив балласт голодранцев. Имея серебро, а значит и лошадей, отличные доспехи, он уже мог позволить себе нанимать лучших из лучших. Пусть численно его отряды ещё уступали ключевым эмирам, но качество доспехов его бойцов сводило на нет преимущество в людях. И первые же стычки наглядно показали всем недругам, даже самым непонятливым — с ним шутки плохи.

Железные тысячи покорителя Смоленска, словно паровой каток раскатали тюмен Мубарака. Эмиры думали что отправили Товлубия на убой, а вышло наоборот. Он взял богатую добычу и славу покорителя мятежного улуса Орды Ежена. Было в его заначке и ещё кое-что, не менее значимое. Порох! Стычка в Переяславе и демонстрация силы в Мытищах заставила бея пересмотреть отношение к дымному зелью. Монголы больше века были знакомы с китайскими смесями на основе селитры, однако их использование было ограниченым. При осаде пользовались горючими смесями чем-то походившими на греческий огонь да зажигательными стрелами. Стрела с прикрепленным к ней пороховым ускорителем способна лететь долго и прямо, если выпущена из лука — но во всех других случаях она начинает кувыркаться и метаться словно ярмарочная шутиха, представляя опасность в первую очередь для тех, кто её выпустил. Ещё при покорителе Вселенной монголы пробовали нечто похожее на то, что сделал князь. Заряжали пороховую смесь в бамбуковые стволы и стреляли, но ничего путного так и не добились. Вызнал бей и про состав что ныне использовали в Европе, он даже нашёл мастера, умеющего изготавливать его из индийского снега, серы и угля. Вот только углубившись в тему понял не что доктор прописал, не то. Порох, выданный князем, был скатан в зёрна, слабо дымил, не намокал и бил куда крепче всего того, что могли дать искусники из Персии. Жаль его было мало, очень мало. Не зря дюжину бочонков, выложенных пергаментной бумагой, его нукеры охраняли словно зеницу ока. В принципе, если использовать дорогой порох как запал, он отлично инициировали смеси что ему делал перс, что уже здорово расширяло возможности Товлубия по взятию городов.

Темник взял коричневатый «песок» и слегка разжав кулак медленно ссыпал остро пахнущие крупицы. Жаль, ох как жаль тратить ценный подарок. Он хотел войти в города Синей Орды триумфатором… Ладно, нынешнее дело, важней. Бей взял колокольчик, зазвонил.

— Сотника Боролдая ко мне. Срочно! И тысячников найдите, вскоре и они понадобятся.

Дальнего родственника двоюродного брата он выкупил из долговой ямы, возвысил и не прогадал. Человек, прошедший через горнила унижений и рабства, не захочет вернутся на дно. Боролдай без лишних вопросов выполнял самые деликатные поручения бея. Пригласив замершего в полупоклоне крепкого батыра к столу, Товлубий лично налил гостю кумыс, явив тем самым высшую степень доверия.

—

Слышал к нам попали в плен несколько урусов, сражавшихся на стороне Есюн-Темюра. Надеюсь, они ещё живы?

Боролдай дёрнулся, попытался встать, но хозяин осадил его жестом.

— Бей, если позволишь, я немедленно узнаю.

— Само собой, но позже. В конце концов всегда можно найти подходящего вида людей из булгар, — бей уставился на гостя, впился взглядом слегка выпученных глаз. — Наследника окружили плохие люди, Боролдай. Жадные эмиры грызутся, словно собаки, лишь бы быть поближе к кормушке. Они искажают послания нашей госпожи! Если Тенибек поверит их лживым словам и покинет лагерь, на походе можно поставить крест, а значит, мы не сможем исполнить последнюю волю великого хана. Продолжение похода очень важно для нашего рода, как и то, что на престол сядет Джанибек. Этот юноша благоволит нам и чутко прислушивается к мудрым советам матери.

Последние слова Товлубий произнёс шёпотом, но лицо Боролдая оставалось недвижным. Он даже бровью не повёл.

— Завтра назначен военный совет. На нём Тенибек, возможно, объявит об отъезде. Приглашены многие темники, эмиры Улагджи, Мурад, Кельдибег… Я немного захворал и туда поедет тысячник Алчи.

Бей ещё долго говорил и когда сотник покинул юрту, его глаза горели азартом. Ещё бы! В случае успеха ему была обещана должность тысячника и сорок сум серебром! Огромные деньги.

Спустя двадцать часов. Ставка Тинибека

В белоснежный шатёр возвышающийся, словно небоскрёб, над серым морем кибиток со всех сторон стекались богато одетые всадники. При входе нукеры и темники оставляли коня, сдавали оружие слугам, вынимая родовые мечи из ножен. Подойдя ко входу, просовывали голову в юрту и лишь потом, проходили, бережно переступив порог. К северному же входу слуги катили арбы полные даров. Боролдай лично возглавил такую процессию из тяжело груженных повозок, в каждую, впряжено аж два быка. Подойдя к первому кольцу охраны их заставили сдать оружия, около второго, десятник с лисьим хвостом подошёл к нему лично.

— Сайн байна уу? (Всё ли у вас хорошо?)

— Сайн, сайн уу? (Всё хорошо, а как у вас?)

— Слава эллаху, никаких проблем. Что везёте уважаемые?

— Подарки наследнику от темника Товлубея.

Откинув покрывало, десятник увидел слитки меди и серебра, искусно украшенные бирюзой и насечкой хорезмийские кувшины, золотые блюда из Мерва, свернутые в рулон персидские ковры.

— Взяли богатую добычу?

— Наместник очень хотел покинуть город через подземный ход, но немножечко не успел. Самую малость.

Над шуткой Боролдая посмеялись, но повозки от осмотра это не спасло. Вскоре дошли и до основного груза, укрытого тканями.

— Что это?

Боролдай в ответ пожал плечами и легко вытащил один из бочонков, выбил крышку. Оттуда потянуло гвоздикой.

— Пряности, соль, какие порошки для женской красоты. Признаться я толком не знаю, что туда положили отраки, но будь уверен, они отобрали лучшее из добычи. Наследнику понравится.

— Дай то бог. Оставляйте. Мы сами отвезём подарки.

— Кхм. Понимаешь ли, — взяв под локоть десятника, посланник Товлубея отвел его в сторону, — я вот о чём хотел попросить, уважаемый?

— Бюри, — подсказал военный.

— Да-да, уважаемый Бюри. Слышал, подарки хану складывают справа от трона.

— Так и есть.

— Мой господин был бы ОЧЕНЬ вам признателен, если его дары оказались чуть ближе, прочих. Согласитесь, они достойны внимания повелителя?

Бюри с прищуром посмотрел на Боролдая.

— Такими вопросами я не занимаюсь, подарки расставляют евнухи. К тому же вы явились последними, хан уже на месте и исполнить просьбу твоего господина будет затруднительно.