Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом
Шрифт:
— Ешьте, Ваше Величество, а то и этого не будет, — парировала я. — Гномы, кстати, не жаловались. Очень хвалили.
Он метнул в меня испепеляющий взгляд, но голод, видимо, был сильнее гордости. Он молча взял чашку и начал есть. Я с трудом сдержала победную ухмылку.
Вторая проблема: уход за раной. Припарку нужно было менять дважды в день. А это означало… близкий контакт.
Каждый раз эта процедура превращалась в пытку для нас обоих. Я садилась рядом с ним на пол. Он демонстративно отворачивался, глядя в стену. Я снимала
Он тоже это чувствовал. Я видела, как напрягаются мышцы его спины, когда я прикасалась к его коже. Он молчал, но это молчание было громче любого крика. В нём было унижение, злость и… что-то ещё. Что-то, чего я не могла понять.
В один из таких моментов Элина, которая до этого боялась к нему подходить, набралась смелости. Она подошла и положила рядом с его головой маленький, гладкий, блестящий камушек, который нашла у ручья.
— Это чтобы тебе быстрее стало лучше, — прошептала она и убежала.
Кейден медленно повернул голову и посмотрел на камушек. А потом на меня. В его золотых глазах на секунду промелькнуло такое глубокое, такое древнее удивление, что у меня перехватило дыхание. Кажется, в его мире ему давно никто не дарил подарков. Просто так.
После этого он стал чуть менее… колючим.
Я решила, что это идеальный момент для разведки. Мне нужно было знать. Знать про Изольду.
— Вы… хорошо знали мою прабабку? — спросила я как бы невзначай, накладывая свежую припарку.
Он напрягся. Взгляд снова стал холодным и отстранённым.
— Она была Хранителем Договора, — коротко ответил он.
— Но вы назвали меня её именем, — я не сдавалась. — Значит, вы знали её не просто как… делового партнёра. Мы так похожи?
Он долго молчал, глядя в огонь.
— Внешность обманчива, — наконец произнёс он глухо. — У неё были твои глаза. Такой же синий лёд. Но её воля… её воля была как сталь. Холодная, несгибаемая, острая. А твоя… — он усмехнулся, — твоя похожа на упрямый сорняк, который пробивается сквозь камень. Не такой прочный, но досаждающий гораздо больше.
Это был самый странный комплимент в моей жизни. Но это был комплимент. Он впервые не просто констатировал факт, а дал мне оценку. Сравнил. И я, к своему ужасу, почувствовала, как по щекам разливается румянец.
Он замолчал, и я поняла, что больше он ничего не скажет. Тайна его отношений с Изольдой была заперта так же надёжно, как яйцо в шкатулке.
Он поправлялся с нечеловеческой скоростью. Уже на следующий день он мог сидеть, а к вечеру — даже стоять, опираясь на стену. Период его беспомощности подходил к концу. И вместе
Вечером третьего дня он уже стоял посреди комнаты, не шатаясь. Рана на его руке почти затянулась, оставив лишь тонкий розовый шрам. Он был почти в полной силе. И это было страшно.
Атмосфера в доме изменилась. Исчезла динамика «медсестра-пациент». Вернулась динамика «ведьма-дракон». Но она была уже другой. Не такой однозначной. Мы три дня прожили бок о бок. Он ел мою еду. Я лечила его раны. Элина дарила ему камушки. Мы перестали быть для него просто «человечками». А он для меня… он перестал быть просто монстром.
Он подошёл к разбитому окну и посмотрел на нашу долину, укутанную волшебным туманом.
— Твоя защита… — сказал он тихо, не оборачиваясь. — Забавно. Примитивно, но на удивление эффективно.
Потом он повернулся и посмотрел на меня. И этот взгляд был страшнее его ярости. В нём не было гнева. Не было снисхождения. В нём был острый, как скальпель, интерес. Он смотрел на меня как на равного противника. Как на сложную головоломку, которую ему не терпится решить.
— Она не удержит меня, когда я захочу уйти, — продолжил он всё так же тихо.
Это не было угрозой. Это было констатацией факта. Он снова утверждал свою силу. Но в этих словах был и другой смысл. «Когда я захочу». А это означало, что пока… пока он уходить не хотел.
Он сделал шаг ко мне. Я инстинктивно отступила.
— Спасибо, — произнёс он, и это слово прозвучало так странно с его губ, будто он произносил его впервые в жизни. — Ты спасла мне жизнь.
— Я спасала свой дом, — буркнула я, чтобы скрыть смущение. — Ваша смерть устроила бы тут слишком много беспорядка.
Он усмехнулся. Настоящей, живой усмешкой. И от этой усмешки у меня сердце сделало кульбит.
— Ты никогда не упускаешь случая съязвить, человечка.
— А вы никогда не упускаете случая назвать меня «человечкой», Ваше Величество, — тут же нашлась я.
Мы стояли посреди комнаты, в двух шагах друг от друга, и просто смотрели друг на друга. Воздух звенел от невысказанных слов, от не заданных вопросов, от нового, опасного, пьянящего напряжения.
— Я останусь здесь ещё на несколько дней, — сказал он, нарушив молчание. — Мне нужно полностью восстановить силы.
Ага, конечно, — подумала я. — Восстановить силы или продолжить поиски?
— Как скажете, — пожала я плечами, стараясь выглядеть равнодушной. — Койко-место я вам предоставлю. Счёт за лечение и питание выставлю позже.
Он снова усмехнулся и отвернулся к окну. А я смотрела на его широкую спину и понимала, что только что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я его спасла. И теперь он был здесь. Рядом. И я понятия не имела, что с этим делать. И что моё собственное глупое сердце собирается с этим делать.