Волшебное зеркало Тимеи

Кроткова Изабелла

Я кинула взгляд в угол… И мне показалось, что Вадим на фотографии, по-прежнему лежащей на полу, вновь скривил рот в противной ухмылке.

— Я дам тебе все… — зашипел старик, и дыхание вдруг стало жарким, как огонь, и опалило мои губы. — Ты будешь хозяйкой моей парижской квартиры и огромного замка с прудом, где плавают восхитительные лебеди! У тебя будут бриллианты величиной с перепелиное яйцо, я обещаю тебе гастроли по всему миру и деньги…

много, много денег…

— Но я не люблю вас! — вскричала я, чувствуя, как из глаз брызнули слезы. — Вы такой… вы такой СТАРЫЙ!!!

Это слово выскочило из моего рта и словно запрыгало по полу. Мне послышалось, как изо всех углов вдруг раздались его отзвуки — «старый… старый… старый…»

Внезапно он выпустил мою руку. И я тут же отпрянула, потирая ладонь.

— Так значит, моя сестра все-таки приедет… — прошептал он, — как я не хотел этого…

Я вновь попыталась отодвинуть свой стул, но он неожиданно стал очень тяжелым.

Маэстро повысил голос:

— Ксавье!

— Да, месье Рене? — поднял брови долговязый секретарь.

Хозяин произнес несколько слов, кажется, по-испански, но я не была уверена в этом. Ксавье кивнул и на том же языке обратился к импресарио. Тот мгновенно перестал жевать и резво выбежал из-за стола.

— Старый… — горестно произнес в сторону маэстро, и внезапно мне стало жаль его.

Вдруг он резко повернул голову и обратился ко мне почти отчаянно:

— Согласись, Марина! Я прошу тебя в последний раз!

В последний?.. Значит, если я сейчас откажусь, он больше не будет просить меня?..

В дверях возник импресарио и двинулся в нашу сторону. Разложив на стуле небольшой желтый чемоданчик, он открыл его и начал азартно рыться. Наконец, он нашел какой-то предмет и показал маэстро.

— Погоди, — жестом остановил его тот и вновь обратился ко мне.

— Итак, я жду ответа.

Я сглотнула. Как они смеют? В моем доме… У меня сегодня концерт…

— Нет! — закричала я громко и пронзительно. — Нет, нет и нет! Гнусный, отвратительный старик! Не смей прикасаться ко мне! Ты мне противен! И никакие богатства на земле не заставят меня выйти за тебя замуж!

Месье едва заметно кивнул импресарио, и тот передал Ксавье извлеченный из чемодана предмет.

В то же мгновение мои плечи оказались в цепких руках секретаря.

— Пустите меня! Что это значит? Тетя Клаша! Помогите!!! — заверещала я.

Маэстро поудобнее откинулся на стуле.

— Спокойно, спокойно… — увещевал над ухом мелкий импресарио.

Ксавье тем временем трижды быстро махнул чем-то перед моими глазами, и я ощутила три легких укола — в запястье, в бровь и в губы.

К горлу подступила дурнота, которая неожиданно быстро прошла.

— Ну, вот и все! — захлопал в ладоши импресарио

и засмеялся.

Маэстро строго взглянул на него, и тот сразу замолчал.

Острые пальцы отпустили меня.

Я дернула плечом и гневно посмотрела на маэстро и его помощников. У меня открытое концертное платье, а тело слишком нежное для таких грубых ручищ, как у мерзкого Ксавье… Наверняка останутся синяки, которые гримерше придется замазывать огромным слоем тонального крема…

— Ну нет — так нет! — развел костлявыми руками месье Рене, неожиданно повеселев. — Воля ваша.

Он перевел взгляд на часы.

— А время-то…

Я тоже посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть!

— Надеюсь, когда я вернусь после концерта, вы уже уберетесь отсюда! — с ненавистью бросила я.

В ответ раздался отвратительный старческий смех.

Стул непостижимым образом вновь стал легким, я без труда отодвинула его и бросилась к выходу.

— До скорого свидания… — долетел до меня скрипучий голос дирижера, но я захлопнула его вместе с входной дверью.

ГЛАВА 7

У врат филармонии, как обычно, дежурили два охранника — Эдик и Доберман. Толстый Эдик стоял у служебного входа, а Доберман, прозванный так за определенное сходство с данной породой собак, — у центрального.

Подходя к служебному входу, я заметила, что Эдик озабоченно разговаривает с кем-то по телефону.

— Нет, не подошла еще, Виктор Никитич! — донеслось до моего слуха, и Эдик взглянул на безвкусные часы на своей волосатой лапе. — Шесть двадцать. До концерта десять минут. А вы ей звонили?..

В этот момент я легкой походкой подлетела ко входу, кивнула охраннику и взялась за ручку двери.

— Эй, вы куда?! — рот Эдика раскрылся, как бездонная пещера, полная желтоватых прокуренных зубов.

— Добрый вечер! — ответила я, ослепительно улыбнувшись, и потянула дверь на себя. Она приоткрылась, я юркнула туда, но тут же силой Эдика выкатилась обратно.

— Вы куда, вам говорю?! — надо мной, как два белесых шара, зависли два злых глаза навыкате.

Я, начиная выходить из себя, вырвала из рук охранника рукав шерстяного пальто.

— Эдик, ты что себе позволяешь?! Ты что, не видишь, я спешу!

Эдик, который, по моим понятиям, должен был, узнав приму, смутиться и извиниться, неожиданно громко заржал.

— Ты глянь, Николаич, спешит она! — вместо извинений он показал меня подошедшему начальнику охраны Александру Николаевичу.

Я почувствовала, как щеки мои запылали.

Ну, сейчас «Николаич» ему задаст!..

Тот озабоченно наклонился надо мной.

— Вы что хотели, женщина?

Чувствуя, что мой рукав в безопасности, я поправила пальто и отошла на шаг назад.