Волшебный туман
Шрифт:
— Пора, — прошептал Весли. Он прыгнул на спину пастуху и зажал его мертвой хваткой сзади. Мужчина издал возглас удивления. Он замахал руками на атакующих. Весли ослабил хватку на его горле и пастух отрывисто заговорил.
— Послушайте, вам же не велено забирать так много.
Его заявление подтвердило самые мрачные подозрения Весли. Он сильнее сжал его.
— Ну ты, ирландский дьявол, поделись с нами своим скотом, а мы пощадим твою жизнь.
Мужчина издал приглушенный звук согласия.
— Иди помоги связать
Курран молча выполнил задание. Через некоторое время все остальные спустились на пастбище, надели веревки на коров и повели их по направлению к побережью.
Тремя часами позже, замерзшие и продрогшие от холодной воды, с тремя дюжинами коров, участники налета добрались до пастбища на охраняемом острове.
Еще три часа спустя новость о том, что круглоголовые совершили набег на владения Рафферти, пришла из Брокача. Логан угрожал ответным ударом по Лох-Каррибскому гарнизону.
В тот вечер, напившись как сапожник, Джон Весли Хокинс, пошатываясь, ввалился в комнату своей жены. Звуки шумного веселья все еще доносились из зала.
Испугавшись, Кэтлин перевернула бутылку с чернилами, залив ими письмо, которое она писала. Письмо Его Святейшеству Римскому Папе, в котором она молила о прощении.
Вид Весли отвлек ее внимание от чернильной кляксы. Свет свечи мерцал на его лице кривой усмешкой. Она прикусила губу, чтобы скрыть ответную улыбку.
Весли подошел к Кэтлин, взял перо из ее рук и положил на стол, затем, схватив ее за обе руки, рывком выдернул жену из кресла.
— Итак, — требовательно спросил он. От него несло самогоном, торфяным дымом и соленым запахом моря после долгого плавания.
— Что «итак»?
Он поднес указательный палец к губам и поцеловал его.
— Я вернул твою сестру мужу, туда, где она и должна быть, — он поцеловал следующий палец. — Я добыл столько говядины, что нам хватит, чтобы пережить эту зиму, — его губы передвинулись к безымянному пальцу. — Я добился того, что Рафферти разуверился в англичанах, — он поднес ее ладонь ко рту и втянул в себя ее запах, как будто рука, которую он держал, составляла суть всей его жизни.
— Этого достаточно, Кэт? Достаточно? Другой невысказанный вопрос читался в его подернутых дымкой зеленых глазах. «Теперь ты примешь меня как своего мужа?»
Одна ее часть, женщина, страдающая от одиночества, хотела крикнуть «Да!». Но другая часть решительно отказалась.
— Ты попрал мою волю и обратил моих людей против меня.
— Для спасения Клонмура, моя любимая. Но это еще не все, клянусь, я сделаю больше. Убью дракона, не испугаюсь огня в аду, — он гладил ее руки от ладоней до плеч. — Ах, Кэт, ты опьяняешь меня своей красотой.
— Это выпивка, а не я.
Он наклонился над ней. — Никакая выпивка так не лишит рассудка, как ты, — его рот придвигался ближе и ближе. Ее губы затрепетали в ожидании поцелуя.
Он
Разрываемая гневом и забавностью происходящего, Кэтлин покачала головой. Что выкинет ее муж в следующий раз?
— Собираемся на рыбалку, — объявил он на следующий день. Все еще с затуманенными глазами, он прищурился от дыма, который наполнял большой зал. Еще одна семья прибыла из Твелв Бенз. Понадобится целый день, чтобы устроить их.
Доброжелательность Весли вызвала ответные улыбки на лицах, которые отвыкли улыбаться.
Кэтлин нахмурилась, увидев, что мужчины столпились вокруг ее мужа.
— Но у нас только одна лодка и рыболовецкое судно. Кроме того, время ловли селедки еще не пришло.
— А мы и не собираемся ловить селедку, — заявил Рори, пристегивая меч.
— А что же вы собираетесь ловить? — спросила она.
Послав ей воздушный поцелуй, Весли пошел к выходу. — Священников, — сказал он на ходу.
— Мэгин, я в замешательстве, — сидя в хорошо обставленной солнечной комнате в Брокаче, Кэтлин глотнула чая, подождала, пока ароматная жидкость скользнет по ее пищеводу, затем поставила чашку. — То я думаю, что он тот, кого единственно я и хотела бы в мужья, то мне кажется, что он хочет передать Клонмур Хаммерсмиту.
Мэгин сочувственно улыбнулась. С тех пор, как она вернулась к Логану, она стала еще прекраснее, круглее, мягче, казалась благополучной женщиной. Она накрутила на палец блестящий светлый локон.
— Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал?
— Неделя.
— Думаю, твои чувства вполне естественны.
— Тогда естественность означает болезнь, — Кэтлин взяла с подноса овсяную лепешку и откусила кусочек. Она могла быть сделана и из картона, потому что Кэтлин не ощущала ее вкуса.
— Ты сопротивляешься своим чувствам к Весли.
— Единственное чувство, которое я испытываю к нему, это презрение.
Мэгин мудро заметила:
— Я думаю, что ты любишь его.
Кэтлин пыталась отрицать это, однако печально признала, что все изменилось. Она уже не была той девочкой, которая отдала свое невинное сердце прекрасному испанцу. Сладкий идеализм их юношеских обещаний обернулся горечью.
Война и лишения сделали ее жестокой и расчетливой. Со вздохом она прощалась со своей долго лелеемой мечтой.
— На, вытри нос, — Мэгин подала ей носовой платок. — Я не видела тебя плачущей со дня смерти мамы. Должно быть, это сильное проявление…
— Проявление чего? — спросила Кэтлин через тонкую ткань.
— Любви, — ответила Мэгин. — Разве не о ней мы сейчас говорили?
— Как я могу любить Весли? Ведь он презренный англичанин. Он похитил меня…
— Логан похитил меня, и я восхищена этим.