Волшебство не вызывает привыкания

Текшин Антон

Меня с осмотра больных вежливо попросили удалиться нахрен, но я всё равно успел рассмотреть на обнажённой лодыжке женщины странную полукруглую отметину, похожую на застарелую ранку. Будто та несколько раз укололась обо что-то острое. И даже сухая тёмная корочка, вроде бы указывающая, что повреждение было нанесено давненько, не смогла погасить в моей душе нарастающее беспокойство.

Что-то нехорошее надвигалось, и я пока не мог сообразить до конца, что именно. Для этого мне кровь из носу нужен был помощник.

Когда я осторожно расспрашивал

людей в поисках толкового специалиста, поймал себя на интересной мысли – а ведь мне сейчас ничего не мешает просто взять и уйти. Оставить за спиной этих большей частью незнакомых людей, упрямо цепляющихся за старые порядки. Пока не стало слишком поздно. Ведь, скорее всего, достучаться до них не получится, а если слишком упорствовать, можно легко стать врагом народа. Со всеми вытекающими.

Я для них сейчас вроде дьявола-искусителя, предлагающего продать бессмертную душу в обмен на мелкие чудеса. Доказать, что мой интерес здесь чисто условный, будет очень тяжело.

Да, уйти могу, наплевав на решение монетки, но отчего-то не хочу. За неполные сутки прикипел как-то к людям, пусть они и конченые ортодоксы. Даже меньше сам с собой стал разговаривать. А как представлю, что монстры будут гоняться по здешним полянам за детьми и женщинами, колотить от ярости начинает. Кем я буду после этого, если оставлю их здесь?

Хотя противный голосок в голове так и тянул дать отсюда дёру...

Нет, выживать сообща гораздо легче, чем в одну каску. Я совсем не терминатор, даже после прокачки. Скорее – наоборот. Хожу, от ветра шатаюсь. А ведь даже простенький рейд к плотоядной деревяшке показал, что неприятная неожиданность может поджидать под любым кустом, только сунься. Но где один проглядит опасность, другой может заметить и среагировать. Взводом всегда проще воевать.

И самый убойный аргумент – если вокруг не будет никого в живых, то кто тогда оценит мои божественные шутки?! Вот то-то же.

Выдохнув, я уверенно подошёл к мирно читающей женщине и постарался улыбнуться как можно обаятельней:

– Здравствуйте, Мария Илларионовна! Вам не говорили, что ваше имя-отчество – это просто мечта логопеда?

– Много раз, – спокойно ответила она, откладывая маленькую книжицу. – Присаживайтесь, Тимофей.

– Вы-таки читаете запретные надписи? – по-еврейски удивлся я.

– Нет, просто слава бежит впереди вас.

Рядом с палаткой стояло несколько пластиковых складных табуретов, застеленных отрезами ткани. Один из них ещё хранил тепло её дородной соседки, сидевшей здесь минуту назад.

– Вы не выглядите удивлённой моему визиту, – поделился я, усевшись рядом.

– Вас сложно назвать мастером конспирации, – усмехнулась мудрая женщина. – Мне пришлось сплавить Иру подальше, чтобы вы, наконец, набрались храбрости и подошли.

– Предупреждаю сразу – я не свататься.

– Да уж надеюсь.

Она мне определённо начинала всё больше нравится. Сразу видно, что у неё с чувством юмора полный порядок.

– У меня к

вам несколько вопросов, а точнее – всего один, – поправился я. – Что вы знаете о вурдалаках?

– Да уж, вы умеете эпатировать… – Мария Илларионовна достала носовой платок и принялась медитативно протирать очки. – Вас они с какой точки зрения интересуют?

– Сугубо с литературной, – заверил я. – Вы ведь именно её и преподавали?

– Да, и русский язык тоже.

Женщина явно немного растерялась, но достаточно быстро взяла себя в руки.

– Очень странный у вас вопрос, особенно в нынешнее время.

– Это всё от скуки, – поспешил я успокоить её. – На разведку меня не взяли, увы, Сергей Петрович сейчас занят… Совершенно не представляю, куда себя деть.

– Ох, я слышала, Рита тоже заболела… – женщина тяжело вздохнула. – Хорошо, сделаем вид, что я вам поверила.

– Вот и славненько, так что там с вурдалаками?

– Как литературный персонаж, – учительница перешла на более привычный тон. – Они появились относительно недавно. Первое упоминание, если я ничего не путаю, принадлежит самому Александру Сергеевичу. Был ещё рассказ Толстого, который Алексей Константинович…

– То есть, это не древние славяне постарались? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, конечно же. С годами изначальный образ множество раз интерпретировался в различных произведениях, но некоторые общие черты остались неизменными.

– Какие?

– Пожалуй, главное – что это восставшие из могилы мертвецы, по разным причинам, – принялась объяснять Мария Илларионовна. – Тут и тёмные ритуалы, и проклятия, и неоконченные дела на земле, конечно же. Перечислять можно долго. Их первыми жертвами, чаще всего, становились либо близкие родственники, либо мародёры-гробокопатели. Есть один любопытный роман…

– А что их убивает? – перебил я женщину.

– Да всё тоже, что и обычных кровососов, – она немного раздражённо пожала плечами. – Серебряная пуля, чеснок, осиновый кол в сердце. Распятие, в конце концов.

– Подождите, так они что, вампиры, получаются? – опешил я от такой новости.

То существо, что упокоил Анвар, вряд ли относилось к обычным любителям халявного гемоглобина – ни тебе классических клыков, ни готического прикида. Оно даже солнечный свет вполне себе переносило, пусть и основательно рассеянный кронами деревьев.

– Скорее, это их дальние, бедные родственники. В литературе, – бывшая учительница заметно выделила это слово. – Вампиры обладают разумом и собственной волей. А вурдалаки – образ, движимый низменным инстинктам. Интеллект, как правило, обходит их стороной.

У меня в голове от состыковавшейся, наконец-то, картинки щёлкнуло так, что едва не вылетели наружу барабанные перепонки.

– Как интересно, – вполне искренне признался я. – Если они являются, образно говоря, низшей ступенью вампира, то могут ли они заражать других людей? Например, через укус.