Воля богов!
Шрифт:
Они обменялись адресами и, поскольку других сувениров у них при себе не оказалось, Диомед предложил обменяться доспехами. Приятели договорились в бою обходить друг друга стороной и непременно встретиться после войны, если, конечно, останутся живы.
Только расставшись с Диомедом, Главк сообразил, что обменял уникальные золотые доспехи на обычный медный ширпотреб, по цене уступавший раз в десять. "Ох уж эти греки!
– подумал он.
– Не могут не облапошить!"
В это время Гектор пришёл в город. Его окружили женщины, спрашивая о мужьях, сыновьях, отцах и братьях. Он шёл, не поднимая на
Войдя во дворец, он сразу встретил там свою мать. Престарелая Гекуба бросилась ему навстречу и крепко сжала его руки.
– - Что там?
– сбивчиво заговорила она.
– Пойди, помолись. Нет, подожди, я тебе сейчас вина принесу. Подкрепи силы.
– - Нет, мама, - ответил Гектор.
– Нельзя мне в таком виде богам показываться, - он действительно был с ног до головы в грязи и в крови.
– И вина не надо. Это пусть греки пьяные в бой идут. Нам и без этого есть за что воевать. И сил хватает, и мужества. А ты, вот, пойди и собери скорее те шмотки, которые Парис с Еленой привезли из Финикии. Лучшие, ненадёванные. И отнеси их Афине в храм. Много нервов эта сучка нам сегодня потрепала. Отдай ей - от хороших шмоток никакая баба не откажется. Пусть оставит нас в покое.
Отправив мать с поручением, Гектор пошёл к Парису. В комнате брата он застал идиллическую бытовую сценку: Парис на краю кровати надраивал щит, а Елена что-то вышивала. Одно ухо у неё всё ещё было явно краснее другого.
"Лучше б я тебя мёртвым увидел, засранец!" - подумал Гектор, крепче сжимая в руке копьё.
– - Не помешал?
– мрачно спросил он.
– Там за тебя люди погибают, если тебе это интересно. Не желаешь сходить, поучаствовать?
Парис смущённо отвёл взгляд.
– - Я понимаю, Гектор, твои чувства, - пробормотал он.
– Но мне надо было прийти в себя. Теперь я уже успокоился. И Елена говорит, что надо идти. Ты подожди, я сейчас доспехи надену. Или иди - я тебя догоню.
– - Присядь, - сказала Елена, поднимая на Гектора свои умные зелёные глаза.
– Ты не представляешь, как мне стыдно и за себя, и за этого недостойного труса!
– - Некогда мне рассиживаться, - резко ответил Гектор.
– А насчёт стыда - ты это мужу своему расскажи. Я попрощаюсь с Андромахой. Не известно, увидит ли она меня ещё живым. А потом я пойду к Скейским воротам. Если я тебя, Парис, там не встречу... Честное слово, будет лучше, если я тебя там встречу.
Он решительно развернулся и вышел.
Свою жену Андромаху он дома не застал, и служанки не знали точно, куда она пошла. Гектору ничего не оставалось, как только вернуться к войску.
Андромаха нагнала его на полпути к воротам. С ней была кормилица, державшая на руках сына Гектора Астинакса, совсем недавно родившегося. Отец улыбнулся, молча глядя на него.
– - Я смотрела на бой с башни, - сказала Андромаха.
– Не увидела тебя и думала, что тебя уже нет в живых. Если ты себя не жалеешь, то хоть обо мне подумай. Ты же один у меня остался. Нет у меня больше ни отца, ни братьев - все убиты Ахиллом. И мама этого не пережила. Куда ты теперь идёшь? Останься. Разве там некому больше воевать?
– - Я должен туда идти, - ответил Гектор.
– Как бы я людям потом в глаза смотрел, если бы сейчас остался в городе?
Гектор потянулся к сыну, чтобы взять его на руки, но ребёнок заплакал, испугавшись конской гривы, свисавшей с гребня отцовского шлема. Гектор улыбнулся, снял шлем, положил его на землю и взял сына на руки.
– - Не волнуйся за меня, - сказал он Андромахе.
– Если не судьба мне погибнуть, то никто меня к Аиду не сможет спровадить. А если судьба, то против неё всё равно ничего не сделать. Не об этом я сейчас думаю. Сегодня я умру, завтра или лет через тридцать - что от меня останется? Только он - Астинакс. Он превзойдёт меня во всём - будет сильнее, умнее, станет великим царём. Люди забудут всё, что я сделал, но будут помнить как об отце Астинакса. Пройдут века, и люди забудут и Гектора, и Астинакса, но будут жить наши потомки, которые, возможно, совершат подвиги, которые мы сейчас и представить себе не можем. Эти герои появятся на свет благодаря мне, а значит я прожил жизнь не напрасно. Ради этого стоит жить, и за это стоит умирать. Пусть я погибну, но через тысячу лет великий герой будущего, перечисляя своих предков, назовёт в их числе и меня. Сейчас я иду в бой для того, чтобы жил Астинакс, и если для этого надо, чтобы я погиб - это не такая уж высокая цена.
Он отдал сына жене, надел шлем и, не оборачиваясь, пошёл к воротам.
Андромаха смотрела ему вслед, не надеясь когда-нибудь снова увидеть.
Гектор не рассчитывал встретить у ворот Париса, но тот уже его ждал. Отдых помог или увещевания Елены подействовали, но он снова выглядел так же браво и воинственно как утром.
– - Надеюсь, я не заставил тебя долго ждать!
– весело крикнул он.
– Не такой уж я трус, как видишь.
Глядя на своего легкомысленного брата, Гектор невольно улыбнулся.
– - Ну что ты!
– сказал он.
– Конечно, ты не трус. Я никому не позволю так о тебе говорить. Ты просто раздолбай.
Парис засиял, радуясь похвале Гектора.
В это время Гекуба собрала лучшие платья из запасов Елены и возложила их на алтарь Афины. Богиня сморщила мраморный носик и презрительно бросила: "Не нуждаюсь!"
Гектор и Аякс
Приблизившись к полю боя, Гектор и Парис увидели бегущих троянцев. Оставшись без предводителя, они совсем утратили боевой дух.
"Стойте!
– закричал Гектор.
– Что испугались? Смотрите: даже Парис в бой идёт, а вы труса празднуете!"
"Гектор!" - пронеслось по рядам защитников города. Их ряды снова сомкнулись и двинулись вперёд. Конечно, не появление Париса, а возвращение Гектора их воодушевило. Но радость, охватившая войско, была такова, что даже Аполлон, всё это время равнодушно наблюдавший за происходящим с крыши своего храма, не выдержал и сиганул на помощь троянцам.
Воинственные крики слышала на Олимпе и Афина. Она сидела в своей комнате и дулась на отца. Спать она совсем не хотела. Увидев, как поворачивается ход боя, она не выдержала. Полагая, что за дверью следят, она вылезла в окно и ринулась туда, где с новой силой разгоралось сражение.