Воля Небес
Шрифт:
— Пока сам не могу понять. Битва с Мен Талосом, позволила мне прорваться сразу через несколько ступеней и достигнуть нового этапа, но я затрудняюсь дать точный ответ, — касаюсь рукой груди. — Всё ещё привыкаю к этому чувству, да и ядро пока ещё не так стабильно, чтобы делать выводы.
Кантор поднимается и бросает:
— Это легко решить.
— Погоди, принеси заодно ароматическую палочку. Хочу понять, сколько мне осталось.
Кивнув, майор исчезает за дверью, я ещё раз погружаюсь в собственные ощущения. Меридианы полнятся Ки. Каждый вдох прогоняет по ним огромные объёмы энергии, а ядро, словно
Я вырываю несколько волосков со своей головы, и в маленьком пучке вижу множество седых. Да… Сила никогда не даётся бесплатно. Мне бы зеркало, но, жаль, в этой комнате его нет.
Кантор возвращается довольно быстро. В его сухих пальцах зажата металлическая табличка с десятью бусинами. Похожая на ту, что когда-то передавали мне стражи у входа столичные врата.
— Думаю, ты знаешь, что тебе делать.
Я направляю свою Ки в неё. Ядро распаляется ещё сильнее, пропитывая и насыщая артефакт. Начинаю ощущать её структуру. На металле вспыхивает иероглиф, обозначающий феникса, а бусины разгораются одна за другой, пока не замирают ровно посередине.
— Пятая ступень получается, — выдыхаю я, глядя на табличку.
Глаза Кантора округляются, он удивлён, но старается не подавать виду.
— Пятая ступень Рубинового Феникса?! — переспрашивает он, словно желая подтверждения.
— Сам же видишь, — я сам немало удивлён, но тоже стараюсь не показывать этого. — Эта штуковина ведь не может врать?
— Нет, конечно. Рен, это необычайно мощный результат.
Ага, особенно учитывая, что я разом прыгнул на десять ступеней, поглотив часть духовной энергии Архидемона. Спасибо Сакуре…
— Как видишь, у нас с Императором пропасть минимум в пять ступеней, а то и больше. Даже если я сумею быстро прорваться на следующий… — стараюсь мыслить позитивно, но это очень сложно. — Мне потребуется немало времени, а его всё меньше и меньше. Да и Император тоже не будет стоять на месте.
Пока говорю, разжигаю ароматическую палочку, в которой ощущаются какие-то чудные животные эманации. Та палочка вспыхивает, тлея, и вскоре обваливается чуть больше, чем на две трети. Вот и это официальное подтверждение. Насколько же сильно сократился отмеренный мне срок… По всей видимости, осталось совсем немного, но я обязан успеть! Так или иначе.
Кантор забирает у меня табличку и задумчиво крутит её в руках.
— Я что-нибудь придумаю. Существуют разные способы быстро прорваться дальше, правда, все связанные с риском. История знает несколько особых случаев, когда практики достигали новых уровней быстрее обычного. Да что говорить — ты и сам тому подтверждение. Хоть и один из небесных детей, а взлетел подобно звезде на небосклоне, — он подходит к заколоченному окну и заглядывает в щель между досками. — Отдохни пока, возьми небольшую паузу. Мне надо подумать, что нам делать дальше и как подготовиться к решающей битве за Империю. Крови и так пролилось достаточно. Мы не имеем права погрузить державу в хаос. Действовать придётся предельно точно.
— Отдых — это хорошо, но я хочу увидеть друзей, — пытаюсь
Тело отзывается болью, но я гашу все неприятные ощущения и пробую подняться.
— Как скажешь, однако будь осторожен. После победы сторонников Императора Тени опять рыщут по городу, ты снова в розыске, но официально об этом ещё не объявили. Пока только личные убийцы Альдавиана охотятся за твоей головой, — Майор направляется к выходу. — Встретимся здесь через несколько дней. Это место безопасное, но будь бдителен и не приведи за собой хвост.
Он покидает меня, оставляя наедине с собой и своими мыслями, от которых немного гудит голова. Мне осталось недолго, но, удивительное дело, меня это нисколько не пугает. Жизнь — суровая штука, и я собираюсь прожить её достойно, сколько бы мне ни было отпущено. Пусть всё отведённое мне время будет потрачено на благие цели. Как учили меня родители, как хотели когда-то мы с Лин, а теперь хочу я сам.
Тем лучше, что больше я не один. У меня есть друзья, любимая и много прекрасных и достойных людей, которые помогали мне и, надеюсь, помогут впредь. Им ведь ещё предстоит объяснить, что, победив демонов на стороне Императора, нам надо уничтожить и самого Альдавиана вслед за ними, чтобы до конца очистить нашу родину от скверны. И эта скверна — не только демонического характера. Здесь, среди людей, намного больше тех, кто всё ещё поддерживает государя и будет готов пойти за ним до конца.
Немного восстановившись, я создаю себе новый облик и карабкаюсь на городские крыши. Найдя неподалёку от дома Кантора место повыше, чтобы лучше видеть город, устраиваюсь поудобнее, скрестив ноги и разложив перед собой художественные принадлежности, вытащенные из пространственного кольца Феррона. Мой взгляд скользит по линии горизонта, окрашенной в мягкие предрассветные тона. В этот тихий утренний час город кажется застывшим в безмолвном ожидании, словно задержав дыхание перед началом нового дня.
Я подношу кисть к холсту и начинаю творить, позволяя образам течь сквозь меня. Первые мазки ложатся легко и свободно, будто само вдохновение водит моей рукой. Постепенно на белоснежной поверхности проступают очертания знакомых улиц и зданий, объятых предрассветной дымкой.
Некоторые районы лежат в руинах, изувеченные чудовищным сражением. Там и тут виднеются обломки стен и провалившиеся крыши, напоминающие о недавних ужасах. В редких местах языки пламени всё ещё лижут остовы домов, посылая в небо клубы чёрного дыма. Я старательно переношу на холст эти мрачные детали, не смягчая и не приукрашивая реальность.
Однако даже сейчас, искалеченная и израненная, столица поразительно прекрасна. В прорехах между руинами проглядывает былое величие города: изящные линии уцелевших арок, мощёные булыжником мостовые, горделивые шпили дворцов. Кое-где на стенах уже пробивается зелень — первые робкие ростки, упрямо тянущиеся к жизни среди пепла.
И над всем этим раскинулось бескрайнее небо, постепенно светлеющее на востоке. Я мешаю краски, стараясь уловить тончайшие переливы цвета: вот сизые предрассветные сумерки сменяются розовато-золотистым сиянием, а затем полыхают ослепительной синевой. Свет нового дня безжалостно высвечивает шрамы на теле города, но в то же время дарит надежду на исцеление.