Воля Небес
Шрифт:
Порой мы расходимся, чтобы побыть наедине с собой, осмыслить постигнутые нами откровения, а потом вновь собираемся вместе. Во время одной из наших встреч, когда мы сидим, обнявшись после долгой разлуки, я замечаю, что Наоки смотрит на меня с лукавой искоркой в глазах. Она явно хочет мне что-то сказать, но медлит, будто дразня.
— Ну же, не тяни, — подначиваю я её с улыбкой. — Вижу же, у тебя есть какая-то новость. Выкладывай!
Наоки прищуривается и прикусывает губу, делая вид, что глубоко задумалась:
— Хм, даже не знаю… А какова
Я притворно вздыхаю и закатываю глаза:
— Ох уж эти меркантильные женщины! Ну хорошо, как насчёт ужина? Добуду для тебя самого жирного кабана в округе!
Наоки прыскает со смеху и шутливо толкает меня в плечо:
— Ах ты, торгаш! Знаешь ведь, что моё сердце уже давно твоё. Ладно, по рукам! Слушай сюда…
Она оглядывается по сторонам, будто проверяя, нет ли кого поблизости, и доверительно наклоняется ко мне:
— Я тут заметила одну странность. Видишь те скалы? — девушка указывает на острые пики, врезающиеся в небо на краю долины. — Так вот, в определённое время дня их тени складываются в очень любопытный узор. Прямо как паутина или сеть.
— Хм, необычно, — хмурюсь, пытаясь представить. — И что в этом особенного?
— А то! — торжествующе восклицает Наоки. — Я сравнила этот узор с картой потоков Ки в долине. И знаешь, что обнаружила? Они в точности совпадают!
Я присвистываю от удивления:
— Драконьи усы! Я тоже чувствовал, что с потоками Ки здесь что-то неладно, но не мог понять, в чём дело. А ты, выходит, раскрыла эту загадку?
Мечница скромно пожимает плечами, но по её сияющему лицу видно, как она горда своим открытием:
— Ну, не то чтобы совсем раскрыла… Но первый шаг сделан. Теперь бы ещё понять, что это значит и как нам с этим работать.
Я киваю, уже погружаясь в размышления:
— Согласен. Ничто в этой долине не случайно, за каждой странностью кроется какой-то глубокий смысл. Нужно во всём этом как следует разобраться.
— У меня есть догадка. Смотри внимательно за моей рукой. Хотя нет, пойдём, лучше покажу.
Мы поднимаемся на возвышенность — остатки одного из древних строений. Чем дальше от центра, тем сильнее природа берёт верх.
— Долина — это огромная природная формация, усиливающая и гармонизирующая течение Ки, — поясняет Наоки.
С вершины древних руин я обращаюсь к ветру, и он обдаёт нас лёгким бризом. Мы оба улавливаем движение духовной энергии. Множество потоков всех стихий переплетаются и текут через эту формацию. Однако не равномерно, как оно обычно и бывает в природе. Значит, должно быть особое место, где эта природная гармония будет близка к совершенству.
Я устремляю взор к одиноким утёсам, вздымающимся над долиной.
— Мы смотрели внизу, но туда, наверх, ещё не заглядывали. Стоит проверить, — предлагаю я.
Обследовав несколько скал, на пятой по счёту, на самой вершине, мы находим площадку для медитаций, созданную рукой человека. Совсем небольшие изменения были внесены в это место: отвесные
Во время осмотра площадки я с удивлением обнаруживаю следы инструментов. Камень здесь неровный, и, несмотря на все свои возможности, древние практики подготовили это место вручную, без вмешательства стихий. Так, как дано большинству людей, а не тем, кто идёт по Пути.
Стоит нам сесть в позу лотоса, как наше сознание наполняют образы прошлого: древние мастера, практикующие здесь и постигающие великие истины. Каждое такое погружение дарит новые духовные прозрения.
Отсюда, с вершины, в процессе долгих глубоких медитаций нам начинает открываться история долины. Мест для тренировок здесь немного, так что, чтобы оттачивать наши зарождающиеся техники, каждый раз приходится проходить небольшое испытание, возвращаясь на вершину. Даже сон в той пещере, на каменных лежанках, преподаёт нам уроки, уча довольствоваться малым и осознавать, что на самом деле человеку нужно намного меньше, чем он привык требовать.
* * *
Как бы ни хотелось Наоки разделить ложе со своим избранным, они оба понимают, зачем пришли в эту долину. Однако природа всё же берёт своё. Ночами Наоки часто снится близость с Реном, и чем больше времени они проводят на утёсе, тем сильнее разгорается в ней вожделение.
Поначалу она борется с ним — плотские желания кажутся ей постыдными, но в одну из ночей, после насыщенного дня, заполненного охотой, тренировками и медитациями, Наоки просыпается, ощущая нестерпимый зов. В пещере, на соседнем каменном ложе, она не находит Рена и выходит на площадку для медитаций.
От широкоплечего мужчины исходят мощные эманации Ки, а в воздухе к нему стягиваются светящиеся потоки энергии. В свете полной луны он выглядит особенно прекрасным и в то же время загадочным. Сейчас он так же далёк от неё, как Небеса от земной тверди.
Наоки тихо подходит ближе, не решаясь нарушить его сосредоточение, но Рен, даже не открывая глаз, протягивает к ней руку, безошибочно находя её ладонь. От его прикосновения по телу девушки пробегает сладкая дрожь.
— Я чувствую твоё присутствие, — шепчет любимый, притягивая её к себе. — И твоё желание. Оно звенит в Ки, как натянутая тетива.
Наоки краснеет, пойманная врасплох и смущённая тем, что её тайные помыслы оказались раскрыты.
— Прости, я не хотела мешать твоей медитации, — бормочет она, пытаясь отстраниться. — Просто не могла уснуть и…
Рен прижимает палец к её губам, заставляя умолкнуть.
— Не нужно извиняться за то, что ты женщина. За то, что любишь и желаешь. Это такая же естественная и прекрасная часть нашего Пути, как и всё остальное.
Он гладит её по щеке, и Наоки невольно льнёт к его ладони, прикрывая глаза от удовольствия.