Воля Небес
Шрифт:
Годы практики сделали Наоки невероятно восприимчивой, и сейчас она наслаждается одиночеством посреди буйства первозданных элементов, что обволакивают её, словно пытаясь соблазнить. Даже в этом изобилии она всё равно отдаёт предпочтение воде — гибкой и непостоянной, имеющей множество форм и обличий.
Рен ушёл вглубь дикого леса, а Наоки шагает вдоль его края и выходит на берег стремительной реки. Именно зов водной стихии приводит её сюда. Она погружает руки в кристально чистую воду, замечает своё едва уловимое отражение и улыбается ему. И река отвечает на её улыбку напором духовной энергии.
Наоки устремляет взор
Прозрачный, сотканный из чистейшей Ки и водных потоков, дракон будто манит её за собой. И Наоки поддаётся зову. Ступает на воду, а он игриво выныривает и ведёт её вперёд, то поднимаясь над рекой, то вновь погружаясь в её глубины. Наоки увлекается этим танцем и призывает своих лазурных фамильяров, не замечая, как быстротечная река упирается в высокую скалу и скрывается в её недрах.
Дракон ныряет, но не исчезает — его концентрированная природная Ки продолжает движение вглубь подводных тоннелей. Наоки замирает, заворожённая удивительным зрелищем.
Скалу снизу доверху прочерчивает исполинский разрез. На его фоне отметины, оставленные техниками учеников Аранга, кажутся детскими царапинами. Этот древний шрам в камне, которому уже тысячи лет, всё ещё хранит мощный остаточный след Ки.
Какова же была мощь практика, что смог сотворить подобное?! Какого этапа он достиг и куда канул?.. Эти вопросы крутятся в её голове, когда девушка, открыв в удивлении рот, разглядывает древний след.
Стоит ей подойти ближе, как её окутывает аура, и она видит, как появился этот разрез. Хлёсткий удар потока воды, подобный удару кнута, расколол скалу, прорубив её на десятки метров вглубь и на сотню метров ввысь.
Водный Дракон уходит всё глубже, и Наоки ныряет в реку за ним, желая понять, что хочет показать ей долина. Она погружается, следуя по лабиринту подводных коридоров, где потоки давно разделились. Однако след Ки, оставленный духом, всё ещё отчётливо различим.
Через несколько минут Наоки выныривает посреди просторной подземной пещеры. В её центре — озеро, переполненное мощнейшей энергетикой. Видения прошлого сразу же окутывают девушку. Сотни практиков ещё до времён Аранга проходили здесь особые тренировки.
Поднявшись на поверхность воды, она видит в отражениях древних мастеров, совершенствующих своё искусство в этом тайном месте, пронизанном сосредоточенной энергией водной стихии. Завороженная их мастерством, Наоки сначала просто наблюдает, а затем начинает повторять их движения.
Поначалу сложные и замысловатые, они даются ей с трудом. Да и вода здесь имеет особый характер — не поддаётся так просто, словно капризная ручная собачка дворянки. К каждому потоку нужен свой подход. Десятки техник, которыми владеет Наоки, здесь бесполезны — ведь они не принадлежат ей, а лишь отражают мастерство других. А это озеро признаёт лишь тех, кто являет миру своё истинное, сокровенное искусство. И по капле, по крупице, Наоки начинает создавать собственную технику, дабы приручить эту необычную воду и стать истинным Мастером.
Не тем, кто идёт по чужому Пути, а тем, кто прокладывает свой
* * *
Я протягиваю руку, желая прикоснуться к парящему манускрипту, но он вдруг распадается на сотни мелких побегов. Они оживают и, подобно миниатюрным змейкам, бросаются на меня. И всё же от них не исходит угроза. Древние растения впиваются в моё тело, проникают под кожу и… растворяются.
Изумрудное сияние захватывает меня, вырывает сознание из тела и увлекает за собой. Неожиданно я обнаруживаю себя падающим с отвесной скалы, но страха нет — я всецело отдаюсь происходящему. Ныряю в воду и погружаюсь в морскую пучину. Словно напитавшееся морской водой дерево, иду ко дну, в самую глубь, навстречу пустоте. И замираю.
Сначала ничего не происходит — ни движения, ни даже отблеска рыбьей чешуи, лишь абсолютная тишина и покой. Свет сюда не проникает, но мне он и не нужен. Время ускоряет свой бег, и я вижу, как на дне зарождаются первые растения — мельчайшие водоросли. Вот она, колыбель стихии. Вот где на самом деле берёт своё начало древесная стихия.
В воде, словно в материнской утробе, они сперва едва заметны, но постепенно набирают силу, тянутся вверх и крепнут. Так растения заполоняют морское дно.
Мне открывается понимание, почему раньше я с такой лёгкостью овладел водной стихией — вот он, закон порождения стихий во всём своём великолепии.
Вскоре видение уносит меня дальше, к берегу. Там, на мелководье, водоросли выбираются на сушу. Лишённые привычной силы воды, на открытом воздухе они съёживаются и высыхают, превращаясь в мох. Цикл жизни и смерти порождает совершенствование внутри стихии. Сильные в воде, над водой они слабы или даже мертвы, но это только поначалу.
Мох стелется по земле, покрывая её, становясь сильнее, трансформируясь — сначала в кустарники, а затем и в деревья. Мощные, величественные исполины разрастаются вширь и ввысь.
Так мне открывается истинный лик изменчивой стихии. Так же, как древним предкам ещё до времён Аранга. Здесь, в долине, не искажённой человеческим присутствием.
Я вижу сотни, тысячи практиков, но не таких, как ныне живут в Империи. Они постигали природу, Путь и стихии ради самого важного — ради понимания сути вещей, в поисках первопричин. Не ради силы, не ради власти и богатства. Нет. Ради соблюдения природного баланса.
Моё сознание возвращается в тело, но я уже ощущаю лес иначе. Вижу, слышу, чувствую течение энергии каждой частицей своего тела. Все пять стихий свободно и непринуждённо струятся сквозь меня.
Круг порождения и смерти, взаимосвязи поддержки и противодействия. Я вижу это не только в картинах прошлого, но и в отпечатках собственной жизни, что хранит моё сознание.
Человек — лишь часть природы, но в последнее время, в эпоху Империи и величия нашего народа, мы погрязли в низменных инстинктах. Тут даже неуместно сравнивать нас с животными — они лишь кажутся примитивными, но продолжают хранить природную мудрость, тот самый баланс. В отличие от людей, звери не убивают ради развлечения или трофеев — они делают это лишь для пропитания и выживания, следуя естественному ходу вещей. В их существовании нет ничего лишнего, продиктованного алчностью или тщеславием — лишь вечный круговорот жизни.