Вопреки судьбе
Шрифт:
Но и цена за это была высокой. Лицо Кроули с каждым разом становилось всё бледнее, на нём всё отчётливее прорисовывалась гримаса боли и запредельного напряжения. Дыхание вырывалось из груди теперь уже с явным трудом, словно он тащил на себе гору средних размеров… И гора это, судя по всему, с каждым метром становилась всё тяжелее. Время от времени с перекошенных в кривом оскале губ срывались короткие стоны. Азирафаэль дёргался, испуганно ахал, запоздало вспоминая о травмированных плечах демона, замирал, часто моргая в попытке сдержать слёзы и виновато глядя на кривящегося от боли и раздражения Кроули.
Один
Впавший в ступор Азирафаэль беспомощно проводил его взглядом. И лишь затем, опомнившись, поспешно вскочил, подхватывая обморочно клонящегося вперёд демона за пояс.
— Кроули… — сдавленно прошептал он, в панике переводя взгляд с друга на каменную стену, отделяющую их от смерти, и вновь — на бледного до прозрачности демона.
— Не лезь… под руку… — измученно прошептал Кроули. Он никак не мог найти равновесие, наваливаясь всем телом на недовольно мигающий багровым меч и не замечая, что огненный клинок оставляет в камне оплавленную, всё более глубокую дорожку. Приказ, в свете этого, выглядел невыполнимым, и Азирафаэль проигнорировал его. Вместо этого поудобнее обхватил демона и закинул его левую руку себе на плечо. Кроули только тихо зашипел сквозь зубы. Но протестовать перестал. Возможно, понял, что в противном случае сражаться ему придётся лёжа.
Ангел шире расставил ноги, пытаясь найти более устойчивое положение. Кроули был выше него почти на голову, из-за чего Азирафаэль был скорее моральной поддержкой, чем настоящей опорой… Хотя Кроули, ноги которого упрямо подкашивались и разъезжались в сторону, с этим тоже мог бы поспорить. Как бы там ни было, другого выбора у них не было. Они были одни среди десяти миллионов жаждущих их крови демонов, и на двоих у них был всего один меч… который ангел всё более не смог бы взять, даже если бы Кроули свалился без сил и наотрез отказался хоть что-либо делать для их спасения.
Азирафаэль прерывисто вздохнул. Стиснул упрямо выбивающие дробь зубы… И крепче сжал руки, помогающие демону удерживаться на ногах. На миг жест почти перестал быть тем, чем был, став мучительно похожим на прощальное объятие. И Кроули, почувствовав что-то, слегка повернул голову, бросая на друга странный, сочувственный и одновременно исполненный болезненной решимости взгляд.
— Не бойссся, ангел, — тихо, пугающе спокойно выдохнул он. — Я обещщщал, что не отдам тебя им.
Азирафаэль зажмурился. Если бы у него ещё были силы анализировать свои чувства, он, наверное, мог бы сказать, что ему больно. Но это было бы ложью. Или — чудовищным преуменьшением. Он просто изо всех сил пытался дышать. И загнать обратно упрямо жгущие глаза бессильные слезы.
— О, Кроули, ради бога, заткнись! — задыхаясь, выпалил он. Тот только криво улыбнулся вместо ответа. И крепче сжал дрожащей от слабости рукой
Стена в двух шагах перед ними пошла волнами, словно пудинг, в который с размаху бросили десятипенсовую монету. Поплыла, теряя плотность и чёткость.
Демон вдруг бросил быстрый взгляд на друга. Нахмурился, напряжённо прислушиваясь к чему-то. Мотнул головой — учитывая, что он не отводил взгляда от тающей стены, выглядело это поистине жутко — и едва слышно, задыхаясь, словно от непосильного груза, прошипел:
— Азира…фаэль… Не шеве… лиссссь. Что бы ни ссслу… чи… лось.
Ангел непонимающе взглянул на него, вздрогнул, разглядев мучительно расширенные, полубезумные глаза.
— Что? Дорогой мой, я не…
— И мол…чи.
Азирафаэль судорожно вздохнул — и умолк на полуслове. Сглотнул болезненно, с трудом сдерживая нервную дрожь. Наваливающийся на него всем телом Кроули пошатнулся, с трудом удерживаясь на ногах, и ангел непроизвольно обнял его крепче, не давая осесть на пол. Тело демона колотил неровный, спазмами прокатывающийся озноб. Он тяжело, прерывисто дышал, словно с трудом набирая воздух сквозь оскаленные в муке зубы. И смотрел, не отрываясь смотрел на стену, сквозь которую теперь уже отчётливо можно было разглядеть несколько гротескных, словно в насмешку над людьми слепленных фигур.
…Стена исчезла. Превратилась в тонкую, полупрозрачную мерцающую плёнку. Казалось, ещё миг — и трое застывших напротив, злорадно скалящихся демонов рванутся вперёд, с трудом поднимет слишком тяжёлый для него меч Кроули, зажмурится, не желая видеть собственной, падающей сверху, смерти Азирафаэль… и всё кончится.
Но миг длился — и ничего не происходило. Довольные, полные жестокого торжества усмешки медленно сползали с лиц демонов, уступая место озадаченным гримасам. Всё также, задыхаясь, трясясь от непосильного напряжения, смотрел на истончившуюся преграду Кроули, шатаясь и безотчётно хватаясь за ангела. Всё также стоял, слегка покачиваясь от слабости и тяжести висящего на нём демона, бледный Азирафаэль. И озадаченность на лицах солдат Ада сменилась непониманием, а досада — раздражением и гневом.
Ненадолго. У демонов вообще размыта граница между эмоциональными состояниями вроде «раздражён» и «в ярости».
…Когда жалобные вопли и гневный рёв разочарованного главаря, крупного демона с особо заметными следами разложения на лице, стихли где-то за поворотом, Кроули длинно, судорожно вздохнул. Почти захлебнулся воздухом, заставив сдавленно ахнуть и без того перепуганного его состоянием ангела. Разжал пальцы, позволяя мечу с недовольным грохотом рухнуть на пол. И медленно, словно из его тела разом выдернули все кости, осел на колени.
Почти осел. Охнувший от тяжести Азирафаэль, почти чудом удержавшись на ногах, подхватил его под мышки и бережно, боясь сделать лишнее движение, опустил его на пол. В панике упал рядом, придерживая обморочно запрокидывающуюся голову демона и позволяя ему всем весом привалиться к своей груди, сохраняя хотя бы видимость сидячей позы.
— Кроули! — дрожащим от жалости и страха голосом выдохнул он. Трясущимися руками он поспешно прижал к себе заваливающегося назад друга, но толку от этого было не слишком много. — Кроули, дорогой мой! Пожалуйста, открой глаза! Что с тобой? О, мой Бог! Кроули!