Вопреки судьбе
Шрифт:
– Наверное все мы что-то взяли друг у друга, - философски отозвался Арамис.
– Я - циничности нашего друга, он - моей влюбленности.
Д’Артаньян закусил ус, сдерживая желание возразить, объяснив, что у Атоса были причины ранее столь цинично говорить о женщинах.
– Бросьте, - вмешался Портос.
– Лучше порадуемся за Атоса и выпьем за здоровье мадемуазель Луизы. Надеюсь, она скоро встанет на ноги назло той змее, что ее отравила!
– Возможно, вы правы, - вздохнул Арамис.
–
– О да, - довольно улыбнулся тот.
– Прекрасно, - ответная улыбка друга была кривой.
– Герцогини гораздо сильнее в чувствах, чем белошвейки.
Гасконец внимательно взглянул на него, чуть покачав головой. И вправду, смешно и грустно. “Герцогиня” с Медвежьей улицы умела любить, а “белошвейка” из дворца нет.
***
– Д’Артаньян!
Молодой человек вздрогнул от неожиданности. Оказывается, он уже несколько минут молча обнимал возлюбленную, в то время как мысли его были далеко от их любви.
– Что с вами?
– в голосе Констанции слышалась тревога.
– Со мной? Ничего, ровным счетом…
– Д’Артаньян, не лукавьте со мной. Вы не думаете обо мне. И вы весь день провели с вашими друзьями.
– Но вы же были с Луизой, - возразил тот.
Он осторожно тронул каштановый локон, убирая его с лица женщины, взглянул в ее глаза… и на миг застыл, увидев в них боль.
– Простите, Констанция, - покаянно выдохнул он.
– Простите, так много случилось. Я боюсь за друзей, боюсь за Луизу… и боюсь за вас.
– За меня?
– Да, за вас, ведь вы лишились покровительства королевы и вас преследует кардинал.
Он немедленно пожалел о своих словах, почувствовав, как Констанция вздрогнула. Его собственный страх был вовсе не так велик, молодой человек был уверен, что все непременно наладится. Надо только придумать, где поселить госпожу Бонасье.
– Мне вновь следует просить у вас прощения, - вздохнул д’Артаньян.
– Констанция, не бойтесь, я найду решение, я сумею спрятать вас.
– А потом?
– А потом мы поженимся.
– Дорогой д’Артаньян, может быть, вы забыли, но у меня есть муж.
– Любовь моя, я найду, как устранить эту преграду.
Гасконец крепче прижал возлюбленную к себе. Нет, теперь он точно ее не отпустит! Он должен быть уверен, что она будет с ним. Таких мучений, как Атос, он не выдержит.
***
Атос вернулся лишь на следующий день, ближе к полудню. Друзья вновь коротали время за стаканом вина в общем зале трактира, но при появлении старшего товарища мигом обернулись к нему.
– Что… с ней?
– осмелился нарушить тишину гасконец, когда Атос подошел к их столу.
– Жива, - коротко отозвался тот.
Он
– Пока жива, - пояснил Атос.
– Если… если выживет она, я отпущу и ту, пусть ее судьбу решает милорд.
Он выпил еще вина.
– Простите, господа.
Поклонившись, Атос отправился наверх, к комнате Луизы.
– У него голос дрожал, - отметил Портос удивленно.
Некоторое время все молчали.
– Черт побери, господа!
– воскликнул гигант.
– У Атоса дрожал голос, когда он говорил о Луизе!
– Да, Портос, - вздохнул д’Артаньян.
– Атос и вправду ее любит.
– Если с ней что-то случится, я этой змее сверну шею!
– кровожадно пообещал тот.
– Не думаю, что это понадобится, - успокоил его Арамис.
– Честь бороться за жизнь и смерть мадемуазель Луизы принадлежит теперь нашему другу. И я готов поклясться, теперь он сам за нее кому угодно глотку перегрызет.
Портос вновь недоуменно покачал головой, все никак не в силах поверить в происходящее.
Уходя к себе, гигант думал о том, завидует ли он тем чувствам, что терзают его друзей. Арамис любил и разочаровался в любви - теперь Портос был в этом уверен. Д’Артаньян едва не потерял любимую, но сейчас радовался ей. А Атос… всегда невозмутимый спокойный Атос сейчас был не похож на себя, трясясь над возлюбленной.
Отношения Портоса и госпожи Кокнар были легки и необременительны. Но сейчас он впервые задумался, приносят ли они ему счастье?
========== Глава 24, заключительная ==========
Сапфир был шикарен – свет, огранка, цвет – для этого времени и вовсе тончайшая работа. Не зря он был фамильной драгоценностью.
Лиза не отводила взгляда от кольца. Нет, она не может позволить, чтобы его заложили, а затем и продали. Такие вещи не могут уходить из семьи – девушка это понимала не разумом, но сердцем.
В этот момент дверь комнаты открылась.
– Вам лучше! – Атос улыбнулся.
А Лиза замерла, глядя на эту улыбку – не ироничную или грустную насмешку, но мягкую, счастливую улыбку.
– Мне? – повторила она. – Да… лучше.
Лучше… лучше – ничего не говорить, наверное, чтобы не спугнуть эту улыбку.
– Не отдавайте кольцо! Это же реликвия! – противореча собственным мыслям, выдохнула Лиза.
Атос в два шага преодолел расстояние между ними, опустился на стул – только тут девушка заметила, насколько он устал, в свете от окна были видны темные тени под глазами. А еще было видно, что граф осунулся, а его длинные пальцы чуть подрагивают.