Воробьиная сила
Шрифт:
— Не представляю, как тебе удастся это обеспечить, — сказала Кенира, — но, если кто с этим справится, так только ты.
— Не только я. Без тебя и твоей магической силы ничего не выйдет. Ну а что касается «как», у меня есть пара идей.
?????
? «обзавестись собственностью где-то в нигде» — Irgendwo im Nirgendwo, немецкое выражение сродни английскому in the middle of nowhere.
? «Я назову его Шпаценхорст!» — название традиционно для немецких замков и состоит из двух слов: der Spatz (воробей) и der Horst (гнездо). Ульрих иронизирует, так как der Horst, в отличие от das Nest, используется для обозначения гнёзд хищных птиц и несёт величественный оттенок. Ну а воробей… это воробей, трудно представить птицу, более далёкую от слова «величие».
Глава 3
Ювелирная
После ограбления замка Раэ, особенно его арсенала, я стал обладателем как множества боевых големов, так и некоторого количества штурмовых доспехов. Причём, не обычных пехотных, типа тех, которые удалось урвать Милым Глазкам, а серьёзных моделей, модификаций, принадлежащих королевским рыцарям. Впрочем, в арсенале королевского дворца сложно было ожидать увидеть обычные серийные изделия, если, конечно, про доспех штурмовика, элиты элит, можно сказать «обычный».
Мы не использовали их раньше только потому, что в поиске монстров гораздо важнее была скрытность, да и нашим круншагам, которых мы вместе с Поводками вернули Жорефу, таскать бронированных всадников было бы слишком тяжело.
Теперь же мы готовились к серьёзному бою, бою, который не пережил бы ни один верховой зверь. Перед нами вставали вопросы как манёвренности, так и защиты, а для этого ничего лучше, чем штурмовой доспех, придумано не было.
Несмотря на массивный внешний вид, броня не только не замедляла движений, но, наоборот, позволяла двигаться даже быстрее, чем позволяли мускулы обычного человека. Она увеличивала силу, позволяя крушить в бронированных перчатках камни, сражаться гораздо более тяжёлым оружием или поднимать немалый груз. Доспех обеспечивал защиту не только посредством многослойной композитной брони, но и с помощью разнообразных защитных артефактов. А ещё он почти не мешал использовать весь арсенал чар и магических структур, которым владел пользователь.
Хорошо обученный рыцарь, облачённый в штурмовой доспех, являлся настоящей машиной убийства. Он мог двигаться быстрее молнии, совершать резкие, противоречащие законам инерции манёвры, делать длинные высокие прыжки, и обрушивать на врага весь богатый арсенал вооружений, оставаясь при этом практически неуязвимым.
Каждый доспех подгонялся под своего владельца индивидуально, становился, как бы избито ни звучал этот штамп, его второй кожей. И для меня был абсолютно, полностью и без вариантов бесполезен.
У доспехов не имелось каких-то кнопок, джойстиков, сенсоров или органов управления, все движения передавались на силовые приводы только через магию владельца. У меня же магия пока что полностью отсутствовала. Конечно, если бы я произвёл глубокую модификацию доспеха, то как-то бы им управлять смог. Вот только в том и дело, что лишь «как-то» — есть определённый предел, который с помощью протезов никак не преодолеть. Мне пришлось бы затрачивать ментальные усилия на каждое движение, управлять сгибанием каждого сустава и сокращением каждой псевдомышцы, в то время как любому обладающему магией человеку было достаточно двигаться, как он это делал с самого детства. К тому же, используя магию своих имплантатов для управления движением, я бы полностью потерял возможность создания чар.
Возможно, имелись способы обойти и эти ограничения, обратиться к Незель с просьбой превратить артефактный комплекс в огромную реликвию, но смысла в этом не наблюдалось. Даже если бы мне удалось научиться двигаться в броне на уровне новобранца, то в бою я бы всё равно стал обузой. Поэтому я решил сосредоточиться на том, что умел лучше всего — создании и изменении магических структур.
Среди королевских рыцарей имелись не только мужчины, но и женщины — в мире Итшес тут царило полное равноправие, ведь сила человека не зависела от роста и от мышечной массы, прекрасным примером чего являлась моя Кенира. Я отобрал четыре комплекта, ориентируясь в первую очередь на размеры и использованные материалы, так как магические структуры я собирался сильно модифицировать, расширить штатное вооружение и средства защиты дополнительными артефактами, а буферные накопители и самые уязвимые
Так как дома у меня подходящего оборудования не имелось, да и мастерские университета специализировались чуть на другом, я без малейших колебаний обратился к Жагжару. Безвозмездные услуги, оказываемые государству, окупились и в этот раз. Мне предоставили возможность использовать ремонтно-промышленный комплекс одного из военных предприятий, расположенных на одной из окраин Нирвины, к сожалению, противоположной от моего дома.
Мне было гарантировано свободное использование любых материалов и артефактов со склада, у Жагжара имелась лишь одна-единственная просьба: позволить армейским специалистам наблюдать за моей работой и, если я не сочту это за неподобающую наглость, отвечать на кое-какие вопросы. Учитывая, что на заводе имелся свой фабрикатор, пусть немного похуже университетского, я посчитал такой обмен более чем справедливым. Вернее, совершенно несправедливым — большую часть работ я собирался проводить с помощью Таага-18, так что сомневался, что эти спецы смогут много увидеть и понять.
Идея с доспехами, показавшаяся поначалу такой чудесной, в итоге вылилась в огромное количество трудностей, большая часть которых была связана с женщинами. Что Кенира, что Мирена выделялись высоким ростом, но основная беда заключалась не в этом, всё-таки в определённых пределах регулировались доспехи штатно. Грудь моей Кениры была полной и пышной, так что она столкнулась приблизительно с теми же трудностями, что и раньше, когда впервые надела кожаный костюм, снятый с убитого мною врага. К сожалению, женщина-рыцарь, под фигуру которой эта броня проектировалась изначально, была одарена гораздо слабее, так что мне пришлось полностью разбирать грудную часть доспеха, подгонять существующие элементы и создавать новые.
Но все трудности Кениры не шли ни в какое сравнение с затруднениями её мамы. Грудь Мирены была столь объёмна, что мне пришлось вносить серьёзные конструктивные изменения: переделывать силовой каркас, переносить энергетические контуры и менять положение эффекторов защитных барьеров. А из-за того, что штурмовую броню с внутренней частью, покрытой слоем гелеобразного вещества, приходилось носить на голое тело, меня ожидали долгие часы мучений.
Четырёх инженеров, среди которых была и одна женщина, в эти моменты прямо-таки мечтающих не только наблюдать за секретами моего мастерства, но и для уверенности снять иллюзию, прогнала прочь Кенира, а моей компании Мирена вовсе не стеснялась. Пока я метался между нею, фабрикатором и артефактными комплексами металлообработки, она, лукаво сверкая глазами, постоянно вертелась на постаменте отладочного стенда, обмахивала лицо ладонью, приговаривая, насколько тут жарко, совершенно фальшиво чихала, ссылаясь на то, что в этом почти что стерильном помещении полно пыли, а также из-за «этой жары» отказывалась накидывать халат.
Каждое её движение вызывало колыхания груди, сродни гипнотическому, так что, когда подгонка подошла к концу, с ней почти подошло к концу и моё терпение. Меня настолько одолевало возбуждение, что только форсированный режим мозга, который я время от времени активировал для просчёта прочности конструкции, позволял не наброситься на неё прямо тут, не заботясь о последствиях. Которые, в свете того, что Мирена теперь являлась очень сильным магом, вышли бы очень печальными.
Я частенько задавался вопросом, почему она не только меня не стесняется, но, наоборот, пытается всячески провоцировать? Почему заигрывает, во всех ракурсах демонстрирует свою великолепную фигуру, и ведёт себя так, словно моё соблазнение — главная мечта её жизни? Будь я молод и привлекателен… Проклятье, да хотя бы просто молод, то мог бы посчитать, что стал её храбрым рыцарем, спасшим из ужасного плена изувера и садиста, а она, в полном соответствии с фильмами и иллюзиями, полюбила меня всем сердцем. Но я видел последствия её травматичного опыта, собственными ушами слышал, что она опасается любых мужчин, лучшим подтверждением чего стала близость с Незель. И о том, что она как-то возжелала меня, дряхлого старика, старался не думать даже для смеха.