Воробьиная сила
Шрифт:
С тех пор прошло немало времени, целых полгода, и жена не стояла на месте ни дня. Мои собственные силы тоже возросли, и пусть в чистой силе я оставался слаб, но точность и гибкость моей магии превосходили всё, о чём я когда-либо мечтал. Приладив свой старый имплантат, я вновь стал хорошо видеть магию, а благодаря реликвии Фаолонде, у меня появился, по сути, неограниченный запас элир. Нас сопровождал Ксандаш — бывалый и опытный воин, достигший за год нашего знакомства новых уровней могущества. Мирена, сколь бы ни поздно она не вступила на путь магии, тоже демонстрировала отличные результаты,
Но главной причиной моей уверенности в безопасности авантюры были наши Последние Шансы. Теперь, когда Хартан провёл испытание на практике, моё старое беспокойство ушло, сменившись какой-то лихой бесшабашностью. Я просто понимал, что даже в наихудшем из возможных исходов, мы останемся живы, потратив лишь время на приведение в порядок здоровья. Мне не нравился этот новый способ мышления, в долгосрочной перспективе он неизбежно привёл бы к катастрофе, но корректировкой мировоззрения следовало заняться позже.
— Ули, мы готовы! — послышался голос жены.
Улыбнувшись, я потянул за ручку двери, перед которой застыл, погрузившись в раздумья, и вышел во двор. С момента нападения на Хартана прошло уже около часа, то есть два с половиной земных. Мы потратили немало времени на разговор с полицией и посещение Жагжара, так что следовало поторопиться. Или, наоборот, подождать, заявившись совсем уж ночью.
Очутившись снаружи, я на мгновение застыл в восхищении. Кожаные костюмы Кениры и Мирены обтягивали их великолепные фигуры, словно перчатки. Чёрная с зелёным кожа, покрытая крепкими чешуйками, мягко поблёскивала в свете двух лун. Стоящий рядом Ксандаш, облачённый в штурмовую броню, казался безмолвным големом, верным стражем этих двоих неземных созданий. Рядом с ними такой старик как я выглядел, наверное, глупо и неуместно.
Кенира тут же почувствовала поток моего восхищения и, довольно улыбнувшись, грациозно изогнулась, демонстрируя себя в наиболее выгодных ракурсах. Увидев, чем занята дочь, Мирена наклонилась, принявшись завязывать шнурки, при этом эластичная кожа обрисовала все изгибы её великолепной фигуры. И, несмотря на то что на её сапожках не было шнуровки, это выглядело почти естественно. Безмолвная личина Ксандаша повернулась в мою сторону, и он пожал бронированными плечами. Я неодобрительно покачал головой, хотя знал, что Кенира, ощущающая мои чувства, понимает, как сильно я наслаждаюсь зрелищем.
— Мне нравится ваше настроение, — сказал я. — Но, когда прибудем, не расслабляйтесь. Случится может всё что угодно.
— Кенри, как тебя угораздило выйти за такого зануду? — спросила Мирена.
— Наверное, просто очень повезло, — ответила Кенира.
Они обе вновь засмеялись.
— Ладно, шутки в сторону, — скомандовал я. — Как обычно, держитесь в радиусе ярда. Приготовиться к неприятностям — перенос дальний, работаю без маяка, может случиться что угодно. Кенира, Мирена, что лучше выбрать конечной точкой?
— Ну, наиболее впечатляюще выглядело бы появление в тронном зале, — предложила Мирена.
Я на мгновение задумывался, прикидывая свои возможности, и с сожалением покачал головой.
— Если дворец защищён, то защиту придётся продавливать. При таком переносе точность будет
— Ну да, если мы развалим половину дворца, эффект выйдет немного смазанным, — согласилась Мирена. — Тогда давай к церемониальным вратам. Их открывают не чаще двух раз в месяц, обычно там никого нет, кроме туристов, а для них уже поздно. Нам останется только вежливо постучать.
Прекрасное лицо Мирены исказилось в хищной улыбке, показывая, каким образом будет происходить этот стук.
— Ули, давай не к самому дворцу, — прогудел Ксандаш, — а где-то на полдороге от берега. Конечно, так нас засекут раньше, но мы не сразу очутимся в радиусе защитных систем.
Оба предложения выглядели вполне разумными, хотя, по большому счёту, было всё равно, где мы высадимся, имея на своей стороне столь сильных магов. Своими предупреждениями я лишь хотел, чтобы они отнеслись к делу серьёзно. С тех пор, как я получил магию воробья, многие вещи, связанные с пространством, стали мне понятны на интуитивном уровне. И даже сегодняшний неудачный перенос был только результатом спешки.
— Принято, — сказал я. — Все приготовились, я начинаю.
Войдя в форсированный режим, я начал просчитывать координаты точки назначения. Перед глазами замелькали колонки цифр, формул и уравнений. Как и данные от моего протеза, они существовали на другом слое реальности, совершенно не мешая зрению. Мне пришлось принять во внимание рельеф поверхности Итшес, расстояние, вращение планеты и её движение в космосе. Относительная география поверхности планеты со списком точек привязки имелась в специальных справочниках. И пусть эта информация была секретной, мой доступ к библиотеке университета дал возможность с нею ознакомиться. Несмотря на то, что форсированный режим теперь мне давался легко, этот объём вычислений вновь вызвал головную боль. Но теперь я воспринимал эту боль не как признак разрушения разума, а, скорее, ещё одной тренировкой, позволяющей развить «мозговые мышцы».
Получив отправные и конечные координаты и построив маршрут переноса, я начал сплетать магию врат. Реликвия на запястье разительным образом отличалась от накопителей, мне не приходилось оттуда черпать элир, я ощущал её полностью как свою. И пусть мне всё ещё не хватало силы, но чистый объём казался бесконечным. В последний момент я, подчиняясь интуиции, внёс небольшую поправку и дал мысленный сигнал Кенире. Из-за того, что наша магия была одним целым, она с лёгкостью подхватила структуру и наполнила её элир.
Мир мигнул и изменился. Вокруг нас тут же развернулись десятки защитных структур, готовые отразить немедленное нападение, но ничего не произошло. Мы осмотрелись по сторонам, и я довольно улыбнулся. Я умудрился не только перенестись на остров Огенраэ, но и оказаться ровно посреди широкой каменной дороги.
— Не думала, что когда-нибудь увижу этот остров снова, — сказала Мирена. — Как оказалось, я по нему вовсе не скучаю.
— Для меня домом тоже стал Шпаценхорст, — согласилась Кенира. — Удивительно, как же мало осталось тепла к месту, где я провела детство и почти всю жизнь.