Воробьиная сила
Шрифт:
— Вы нас что? — насмешливо спросила Кенира. — Отпустите? Не будете преследовать? Забудете это милое недоразумение? Простите убийство телохранителя и ранения рыцарей?
Король открыл рот, чтобы ей что-то возразить, но тут же его закрыл. Действительно, сказать тут было нечего.
— Мы обещаем вас простить, даже несмотря на то, что вы совершили! — вновь вмешалась королева.
Мирена посмотрела на неё внимательным взглядом и ослабила контроль элир. Неструктурированная магия, следуя вспышке эмоций, давила на плечи, словно бетонная плита. Король с королевой сгорбились, но устояли на ногах.
— Простить нас? Меня? — спросила Мирена нарочито спокойным, но от этого ещё более пугающим голосом.
Воздух вокруг неё засветился, наполненный бушующей силой. Я подошёл к ней и положил руку на плечо. Кенира зашла с другой стороны, заключила маму в короткие объятия и сделала шаг назад. Мирена повернулась сначала ко мне, а потом к ней и одарила благодарными взглядами.
— Я приехала в столицу,
Король и королева стояли и продолжали молчать. Они не прятали глаза, их головы были высоко подняты, но анализ сокращения мимических мышц показывал, насколько они напуганы.
— Это стало моей главной обязанностью, — продолжила Мирена. — И даже тогда, я считала, что это просто смена специализации, ничуть не хуже и не лучше уборки покоев и перестилания белья. Вот только вы слишком быстро дали понять, что у меня нет выхода, что я должна заряжать и заряжать эти кристаллы, плевать, насколько мне плохо, как сильно кружится голова, тошнит и подкашиваются ноги. Вы даже заказали специальный артефакт, чтобы я могла выложиться без остатка, желаю я этого или нет. Тогда я хотела уйти, уволиться, покинуть это отвратительное место, но узнала, что сделать этого не смогу. Я словно вернулась на сотни лет в прошлое, в Гулун-ю-Ллар, где на меня надели рабский ошейник!
Я встал перед Миреной и протянул руки. Она без слов сделала шаг вперёд и обняла меня, уткнувшись в грудь. Кенира посмотрела на меня и одобрительно кивнула. Мы оба без слов понимали, как сильно Мирене надо выплеснуть горечь, накопленную за последнюю сотню лет.
— Но даже этого вам оказалось мало, — тихо сказала Мирена, глядя на монархов поверх моего плеча. — У вас, конечно, появился очень хороший, очень удобный инструмент. Но существовала маленькая проблемка — инструмент был всего один. И требовался запасной, на случай если этот каким-то образом поломается. Твой ублюдочный папаша, Диргар Раэ четвёртый, решил, что это дело семейное. И раз у него есть сын, который достаточно подрос, то можно не только получить пользу, но и порадовать ребёнка. И ты, Харакад, против такого развития событий ничуть не возражал. Возможно, действуй ты по-другому, я была бы только рада твоему вниманию. Ты был не только принцем, но и очень красивым юношей, по тебе вздыхали все — как светские дамы, так и служанки. Но королевское время слишком драгоценно, поэтому ты стал действовать самым простым и грубым методом. Возможно, тебе нравилась моя беспомощность, а может разозлило, что я не бросилась исполнять приказ и задирать юбку. Я чувствовала себя испачканной, осквернённой, униженной так, как меня не унижали никогда в жизни. А потом ты всё повторил. И делал это ещё не раз. Конечно, я ни за что бы не захотела ребёнка от насильника, так что вы начали вкалывать мне эликсиры, подавляющие ту единственную защиту, которой обладает каждая женщина. И я действительно забеременела. К счастью, твой ублюдок-папаша, узнав, что я жду ребёнка, отдал тебе приказ больше ко мне не приходить. И ты был вынужден послушаться этого приказа. Я ненавидела тебя, презирала себя, испытывала горячую ненависть даже к собственному ребёнку. Но когда родилась моя Кенира, я поняла, что она единственное счастье моей жизни!
Мирена посмотрела на Кениру с затаённым страхом, очевидно, что она не рассказывала свою историю никому, даже своей дочери — особенно своей дочери. Не знаю, что она ожидала увидеть, но от Кениры шёл лишь поток жалости, сочувствия и безграничной любви.
— Но вы, вы, ваше проклятое королевство, ваша проклятая династия, на моих глазах увечили моё любимое дитя, свет в бесконечной тьме моей жизни. Ломали её, лишали будущего, делали с ней то же, что проделали со мной. И я могла только наблюдать, не имея ни сил, ни возможностей, ни способов сделать хоть что-то! А потом ты, Харакад, женился. Мне было наплевать как на тебя, так и на твоего ублюдочного папашу, я не ожидала, что станет лучше, но не ждала и ухудшений. И я, и моя… моя, не наша дочь, стали выжженными, так что за нами стали меньше следить. Я не раз думала о побеге, даже несмотря на то, нам не было куда идти, но вы неплохо позаботились и об этом. Вы держали меня и дочь в рабстве, вы, низкие выродки и человеческие отбросы…
— Неправда! — воскликнула королева. — Да, вы исполняли обязанности, но точно так же, как и остальные работники. Вам обоим платили неплохое
Мирена громко расхохоталась, в её голосе появились немного истеричные нотки. Я прижал её к себе ещё крепче, едва удерживаясь от желания развернуться и предать как королеву, так короля смерти самым мучительным из известных мне способов.
— О да, жалование! — смеялась Мирена. — Жалование, которое зачислялось на мой счёт в банке. Счёт, с которого я могла снимать деньги только в компании сопровождающих и ровно столько, сколько требуется на покупки. Конечно же, меня не посадили в загон для скота, не накинули Узду, мне позволяли не только ходить по дворцу, но даже выбираться в город! Вот только такой красивой женщине как я, имеющей такое важное значение, крайне нежелательно ходить по Ранраэ без охранника, а лучше двух-трёх! Я готовилась: разговаривала со служанками и работниками дворца, утаивала курзо-другой со сдачи в магазинах, изучала карты, запоминала маршруты омнибусов. Но вместе с тем боялась неизвестности, думала, что теперь, когда я выжжена, в большом мире для меня не осталась места. Я не знаю, как погиб предыдущий король, никто не знает. Шепчут, что вниз по огненной реке его отправил ты, Харакад. Но мне на это наплевать. Ты взошёл на трон, а вскоре родился твой ублюдочный сыночек, этот выродок, чудовище, монстр больший, чем даже тот, которого я убила и чью шкуру сейчас ношу. Вы не одобряли его увлечений, но и не особо препятствовали, время от времени помогая скрыть следы, затыкая рот каждой несчастной, чью жизнь от изувечил, пачкой курзо. И ваше ублюдочное отродье посмело пачкать своим грязным взглядом Кениру, мою доченьку, всё, что у меня когда-либо было в жизни. Я отдала её собранные деньги, помогла бежать, умирая каждый день от страха, что ловцы, отправленные вашим ублюдком, её рано или поздно настигнут. Но великий Фаолонде проявил свою милость, сплёл судьбу моей дочки с тем, кто стал её надеждой и спасением. Отважным рыцарем, но не из тех надменных ублюдков, которыми наполнен этот дворец. Паладином, пришедшим из сказок и иллюзий, слугой Ирулин, милосерднейшей и прекраснейшей из богов. Я знала, что Одари, выкидыш гнилой селёдки и помёт прокажённого козла, долго не выдержит. Знала, что я стану его следующей жертвой, пусть и пыталась утешить дочь ложью, что со мной ничего не случится. У Кениры и её мужа появился приёмный сын, смышлёный и шустрый парнишка, немного с ветром в башке, но не больше, чем у всех остальных сопляков его возраста. Я вынесла всё, через что меня заставил пройти ублюдок Одари, не только спаслась из этого проклятого места, но и, благодаря собственному зятю, вернула жизнь и исполнила те мечты, о которых не смела даже грезить. Встретила человека, которого полюбила, как никого не любила в жизни, обрела место, которое стала называть домом. И вы, мрази, разрушили этот дом, напали на моего внука, едва не убили его и мою любимую. Хартан выжил, но вашей заслуги в этом нет!
— Этот Хартан разграбил дворец, украл содержимое банка и разрушил Министериум! — рявкнул король. — Вверг страну в кризис, последствия которого мы не ликвидируем и за десятилетие!
— Ограбил? Разрушил? Харакад, он убил нашего сына! — закричала королева. — И раз он до сих пор жив, мы найдём его, и всех, кто был с ним, сколько бы для этого времени ни понадобилось!
По моей спине снова пробежал ледяной холод. Перед королевой стояли самые очевидные убийцы сына, но из-за силы Керуват в её голову не закралась ни крупица подозрения. Они оба могли удержать в голове только Хартана, болтливым языком лишившего себя божественного покрова.
— Никого не надо искать, — сказал я, с неохотой отстраняясь от Мирены. — Вашего сына убил я. Модифицированные чары канцерофага, долгая и мучительная смерть. Впрочем, недостаточно долгая и недостаточно мучительная по сравнению с тем, чего он заслуживал.
— Ну а мужу помогала я, — рассмеялась Кенира. — Это был единственный раз в жизни, когда я рада была повидаться с Одари. Что касается грабежа… Всемилостивая Керуват посчитала, что эти деньги и ценности не перевешивают того, что вы мне задолжали.
— И, если уж говорить о деньгах… Биржевая цена за один терш элир составляет четыре с половиной курзо, — сказал я. — Потребительская — гораздо выше. Если посчитать то, что Кенира и Мирена отдали за сотню лет, не учитывая жалование, которое они не могли потратить, ограбление — простая компенсация за энергию, пусть и по верхней платёжной границе. Но ваш сын изуродовал Мирену, превратил в обрубок человека. Сколько стоят услуги Высшего Целителя, какой взнос пожелает высший жрец Мирувала, чтобы бог явил величайшее своё чудо? Ублюдок Одари заставил Мирену отречься от богов, закрыл саму возможность не только божественного чуда, но и лечения у целителя. Сколько бы, по-вашему, стоило бы исцеление в этом случае?
Король и королева молчали. И такое поведение было чем-то ненормальным. Нет, я прекрасно понимал Мирену, которой хотелось выплеснуть горечь, накопившуюся за десятилетия. Возможно, именно сейчас, видя ненавистные лица своих мучителей, пребывающих в её полной власти, она наконец-то сумела отпустить прошлое, принять новую жизнь и судьбу. Вот только люди, обладающие такой властью, покорно выслушивать монолог Мирены ни за что бы не стали, они бы спорили, требовали и угрожали. Не считать же за ответ пару жалких реплик?